Опомнилась Эрин, за поводья и дернула, коня повернула. Хотела уж прочь уехать, да кузнец удержал.
- Дозволь слово сказать, Эринушка.
Глядит на него жрица взглядом тревожным. Хотела уж отказать, поскорей от дворца убраться, да передумала. На то она и дочерь Матушкина, чтоб душу каждую выслушать, да покоем одарить благостным. Вот и кивнула она Тилису, да поводья отцу отдала. Обняла его коротко, к груди прижалась:
- Не прощаюсь я, батюшка, как богами велено. Но назад уж вряд ли вернуться успею.
- Благослови тебя Заступница, - отец ей ответил. – Коль дадут боги, свидимся.
- С тобою наша Матушка и боги прочие.
- Благослови нас, доченька.
Попросил Верет, да на колени пред ней опустился, а следом и другие воины, а за ними стражники дворцовые. А там прислуга, да люд прохожий, все пред сестрой старшей склонились. Оглядела их жрица Заступницы, над головой руки вскинула. А с уст ее слова заветные, будто речка неспешная, льются, милость богини желая.. Засветилось око Аридино, да сиянье по телу жрицы пустило. Поднялось оно к ладоням раскрытым, да вокруг и разлилось щедро. Потекло ручьями живительными, души накрепко связывая.
- С нами Матушка, - шепчут люди, силу великую чувствуя.
- С нами Арида-заступница.
- И все боги прочие, - Эрин ответила.
А как сияние схлынуло, так Тиля за собой поманила. Идет жрица старшая, прочь от удаляется. А за ней Тилис идет послушно, да всё глядит на Эрин, наглядеться не может. Да нет в его взоре прежней жадности, уж не огонь в них пылает, лишь свеча теплится. Да огонек тот добрый, уж не жжет страстью прежней, лишь грустью тайной полнится.
Вот и скрылись от взоров людских, тут Эрин и обернулась, взглядом с Тилем встретилась. Он за руку взял жрицу, да накрыл сверху ладонью широкой.
- Ну, здравствуй, Эринушка.
- Здравствуй, Тиль, - она отвечает. – Как живешь-поживаешь? Чем душа радуется?
- Ты жива, уже радостно.
- Женат ли, с детишками?
Улыбнулся кузнец, головой кивнул.
- И жена есть, и деток двое. Сынок, да доченька малая – радость отцовская. Моя Эринушка, всю твою любовь ей отдал.
- Не забыл, стало быть, - усмехнулась жрица.
- Не забыл, Эринушка, разве ж такое забудешь, да только в сердце моем и жене моей место нашлось. Она, лебедушка, от всех бед утешила, тоску бесконечную погасить сумела. Ты прости меня, милая, за всё, что сделать успел. Как в огне я был, себя не помнил, будто жизнь, потерять тебя боялся. За то стыдно мне, Эринушка, да уж назад не воротишь, по-иному жизнь не проживешь.
- Не в обиде я, Тиль, - улыбнулась Эрин, да своей ладонью руку Тиля накрыла. – Все обиды речная вода смыла. Иная жизнь у меня, иные заботы. А то, что утешился, так за это мне радостно. И жене твоей, и деткам малым я лишь блага желаю. Будь спокоен, Тиль, нет во мне к тебе ненависти. С миром ступай, да живым оставайся, от того и мне ладно будет.
- Погоди, Эринушка, дай еще погляжу чуточку. – Замолчал Тиль, крепче руку жрицыну сжал, да замялся, спросить не решаясь. А как решился, так в порыве одном и выдохнул: - А муж твой что же? С тобой ли князь Арнард? Сыскал ли жену похороненную?
Опустила глаза Эрин, головой покачала.
- Вот ведь лихо, - вздохнул кузнец, брови нахмурил. – Где ж найти его теперь?
- Недалеко он, Тилис, скоро свидимся. Глядишь, и мне еще счастье выйдет.
- Выйдет, Эринушка, боги милостивы!
- На милость их и уповаю, - улыбнулась жрица, да руку высвободила. – Будь счастливым, Тилис.
- Береги себя, жрица старшая, - попросил кузнец Эрин, она рукой и махнула:
- Живы будем, свидимся.
Уйти уж хотела, да тут ей навстречу бежит княжья прислужница. Пополам сложилась, поклон до земли отвесила.
- Не откажи, сестрица старшая, княгиня пресветлая тебя призывает. О молитве просит да милости.
Возвела к небу очи Эрин, да вздохнула украдкой. Вот дорога ее крюк и сделала, да назад в чертоги княжеские повела. Но, видать, так богам было надобно. А коли велят великие, то не жрице обычной с ними в спор вступать. Как судьба решит, так и сбудется.
- Веди, - говорит прислужнице. – Не откажу я в помощи Матушки.
Так во дворец и направилась. Идет за прислужницей, сама над собой насмехается. То сама пред князьями кланялась, то ровней им стала, а теперь вот ее княгиня о милости просит. Вот уж судьба-судьбинушка, так и плетет свое кружево, нити разные в узор соединяет. Оборвется нитка тонкая, за другую ухватится. И не сыскать ни узлов потаенных, ни петли лишней.