Прижал к себе сына Арнард, тот и не рыпнулся. Поднял голову Арн младший, на отца посмотрел.
- Богами клянись, что не сделал злого матушке.
- Клянусь я Бавлином, коль великий не откажет мне в этой милости. Всё зло, что сделать сумел, то не с умыслом было, да без сознания. Да только главным злом было, что вас с матушкой оставил, да в земли чужие подался.
- Да кто ж знал, что Эрин-то выбралась, - сказал тут Михай, да руку Арнарду протянул. – Дозволь с тобой поехать, чтоб Эрин вызволить.
- И я мамку спасать хочу! Нет в ней боле силы озерной, вся мне перешла. А раз я обездолил матушку, то сам за то ответить должен!
Глядят мужики большие на мальца отважного, да улыбки добрые прячут. Вот он Эльгид новый, предков своих достойный. И роста в нем отца половина, а уж на подвиг ратный рвется, да совесть помнит.
- Есть ли при нем дух-защитник? – старший Арнард спрашивает.
- Дядька Стигнард за мной ходит, - младший Арн отвечает. – Вредный он больно, да насмешник великий, а так ничего, от бед стережет.
- Брат мой погибший явился, выходит, - улыбнулся пресветлый, да поклон и отвесил: - Покоя тебе, братец старший.
- И он тебе кланяется, да в меня пальцами тычит. Опять конем ржать, видать, станет. – Ворчит малец, да за плечо поглядывает. – Ну, вот, хохочет. Вредный до ужаса.
Тут и отец его рассмеялся, на сына ворчливого глядючи. А тот за спину отцу заглядывает, на сродника нового смотрит:
- А твой дух улыбается, да смеяться не спешит. Говорит, что прадед мой – Торвальд.
- Не думал уж, что дух мой со мной останется. Выходит, простил за отступничество, да не оставил в испытаниях. Так ты, выходит, духов слышать можешь?
- Как силу забрал озерную, так слышать и начал, - сын отцу отвечает. – Так возьмешь ли за матушкой?
- А коли сгинуть придется? – Арнард спрашивает. – Ты – семя последнее, на тебе только род наш и держится. Ежели сгинем мы с матушкой, тебе за всех Эльгидов жить останется. А коли вырвемся, так нас обоих и встретишь, душу усталую порадуешь.
- Верно отец говорит, - кивает Михай. – Коли сын последний в роду остался, его пуще глаза беречь надобно.
- Вот ты беречь и станешь, - сказал Арнард старший. После опять сына к себе прижал, да взглянул с жадностью. – Возвращайся, где прятался, да нас с матушкой поджидай. На то тебе завет мой отцовский, исполни рода достойно.
Тут и сын обнял батюшку, крепко руки сжал. А как отступил Арнард старший, так младший его и остановил.
- Забери оберег, батюшка, тебе он сгодится. А меня духи озерные, да дядька вредный стеречь будут.
Опустился на колено князь пресветлый, сын ему оберег на шею и перекинул.
- Как вернешься, заберу его сызнова. Так что помни, что ты в должниках теперь ходить будешь, назад должок привези.
Понял Арнард, что сын его живым вернуться просит, вот и склонил голову.
- Верну, ростовщик обережный. И оберег, и матушку, и себя, коли примешь.
- Да куда уж теперь от тебя денешься, - ворчит младший Арнард, а сам шею отцовскую крепко сжал. – Только уж возвращайтесь. Тогда смирным буду. Обещаешь, батюшка?
- Богами клянусь.
После поднялся на ноги, да велел ворону:
- Веди, Михай.
- Чего? – первак удивился.
Да другой Михай и каркнул да в небо взмыл. А уж первый-то и умилился.
- Помнил меня, стало быть.
- Только имя с языка и сорвалось, когда вороненка из реки вытащил. Вот и стал он мне верным товарищем, да другом единственным на годы эти.
- Да и то ладно, - махнул рукой Михай, да Арна младшего за плечи взял.
Отвернулся князь пресветлый, к коню пошел. Да так из села и уехал, взгляда назад не бросивши. Чай, не прощается, сам назад вернуться хочет. А там и конь опять помчался, будто сам Горот крылья ему навесил, да Бавлин дорогу благословил.
Глава 10
Глава 10
Ох, вы, День да Ноченька, ясный свет, да тьма непроглядная. Друг за дружкой бегаете, да догнать не можете. То День придет, да всё в одиночестве. Из конца в конец дороги исходит, да и спешит за подругой любимой. А там уж и она летит, крылами звездными машет. Над землей промчится, в дома заглянет, да и опять за другом милым вдогонку. А как исчезнет, так уж он воротился, да опять Ноченьку сыскивает. Так и ходят по кругу, одним путем да дорогую, да только нет им судьбы-то встретиться. Завсегда промеж них разлучники: закат, да зоря топчутся, сердца любящие разделяют.