- А за меня помолиться ль изволишь?
Обернулся Арнард, да с братом своим Стигнардом встретился. Стоит князь молодой, телом изодранный. Таким его Арн в последний раз и видел, таким тело с болот увозили. Глядит Стигнард на брата младшего взглядом гневным, кулаки белые с силой сжал, так свеча пополам и развалилась.
- За меня молиться станешь, братец? - Стигнард спрашивает. – После смерти моей и слезинки не проронил, в подол бабий вцепился. Вместо молитв поминальных, смеялся весело. Не о утрате думал, о девке деревенской сны глядел. Пока мать да сестрица о покойном помнили, ты счастье свое устроить решил. И наследным князем стал, и жену взял по сердцу, да только час неурочный выбрал. Вот и не задалось твое счастье, братец. То тебе от богов наказание. А я тебя и вовсе прощать не стану, Арн-отступник.
Поджал губы Арнард, брата слушая, да тут вдруг и усмехнулся.
- Ложь всё это. Нет в тебе злобы, братец старший. Сам себя заманить позволил, от духа-защитника отказался. Сам за бабий подол ухватился, да в топь к чуди поганой пошел. Про то и сам помнишь. А то, что мне Эринушка встретилась, так на всё воля богов великих имеется. И это ты сам ведаешь, коль плод любви нашей беречь взялся. Пустое обвинение, Алвор. Иное придумай, чтоб за душу взять.
Тут к ним матушка вышла, да только не дал заговорить ей Арнард, первым начал:
- У тебя прощенья просить стану, матушка, за слова, что в обиде сказать посмел. От горя разум твой мутился, вот и говорила, не думая. Погиб бы я, также страдала, о сыне плакала. Пожалеть тебя должен был, да сам был то в заботах, то в горести, о себе одном думал. Молод был, горяч да без разума. Теперь уж иначе все видится. Так прости ты сына, матушка, а я тебя давно уж простил.
- А я тебя не прощаю, братец пропащий.
Вот и Арника пожаловала, на брата глазами дымными смотрит. А в очах ее только лед стылый, да злоба лютая. Тут и вспомнил князь пресветлый, как сестра промеж ним и мужем кинулась, под меч острый бросилась. Опустил голову князюшка, пред сестрицей винится. За то, что в беспамятстве на землю родную с мечом пойти осмелился, да зятя своего, что хранил удел Эльгида, убить собирался. За него, за князя законного, князь чужой свой меч на полчища поганые поднял, за жену да детей своих стоять собирался. Храбро бился муж Арники, честь свою не ронял мольбой о спасении. За то ему хвала вечная, за то поклон земной да почести. Да только теперь уж пришла пора долги вернуть старые, да вперед идти с душою легкой. Вот и поднял буйну голову Арнард, в глаза знакомые взглянул смело.
- Права ты, сестрица любимая. Вместе на свет народились, вместе росли да крепли. Рука об руку шли рядышком, друг за дружку горой вставали, да пришел час дорогам нашим разминуться. Знаю, что могла, то и делала, жену мою защищая. Нет на тебе предательства, то от боли я высказал, душу родную обидел. Одна ты мне всегда была в помощниках, ей до конца и осталась. Да только, сестрица любимая, спор народ на мудрости, да в ни лишь правда одна. Вот и сказано было, что хоть и нет в беде радости, да коль не горе-горькое, то и счастья бы не было. Ушел я, тебя замуж выдали. А муж-то тебе полюбился, то сам я видел. Сердцем к нему прикипела, коль под меч кинулась. А раз на сечу с женой моей прийти осмелилась, стало быть спасать не только мужа, но и меня шла. Выходит, простила ты брата блудного, душой о нем болеешь. Так ведь и я за тебя жизнь отдам, кровинушка, да поклоны бить стану, в делах своих каясь.
Тут призраки и развеялись. А как морок истаял, так и крикнул Арнард:
- Хватит игр, Алвор! Будто дитя малое забавляешься, ловушки строишь. Покажись, змей лживый.
- Стало быть, устал играть, Арнард, - голос царя послышался. – Не желаешь угодить другу старинному.
- Не друг ты мне, царь черный, - усмехнулся князюшка. – Враг первый. На душу мою покусился, память отнял, как жнеца в поле бранное отправил, чтоб жизни тебе собирал. А как память ко мне вернулась, так голубку мою в когтях унес, опять к душе подбираешься.
- Опомнись, Арнард, - отвечает из тьмы Алвор. – Я от боли и горя тебя избавил, от стрел да мечей защитил, а ты меня в чем обвиняешь? Дарами задаривал, златом да камнями драгоценными. Жил припеваючи, а теперь во мне врага увидел. И не совестно тебе, князь пресветлый? Нет в тебе благодарности, Арнард, а я ж за друга тебя почитал.