- Сына видал, - Эрин охнула. – Да как же, коль схоронила его?
- Сам всё расскажет, - ответил князь пресветлый. – Теперь спеши, родимая, а мне тут последний долг отдать надобно.
- Помочь я смогу…
Начала было жрица, да договорить не успела. Взметнул руку Алвор, за спиной жрицы Аридиной поганый дух объявился. Кинулся к ней Арнард, да тут царь его в спину ударил, да дух-защитник удар от князя отвел. На царя Михай бросился, а за вороном Эйна следом. Пошатнулся князь пресветлый, да опять жене крикнул:
- Беги же, глупая!
Опомнилась Эрин, поняла, что помехой мужу стала.
- С тобою боги, мой ненаглядный, - в ответ воскликнула, а сама к двери побежала, духа черного развеяв.
Да только бежать далеко не стала. Решила лишь подале от дома отойти, да к помощи божественной обратиться. А пока через топь пробиралась, за ней шаги послышались. Обернулась княгинюшка, а то Эйна вдогонку отправилась. Стоит баба страшная. Волосы, что как лунный свет были, теперь от крови запекшейся черными кажутся. И по лицу кровь размазана, одни глаза синие злобой пылают. Не желает отступать наложница, да жене законной уступить. Вот и сцепились бабы, за мужика да счастье свое на смерть бьются.
Шипит Эйна гадюкой ядовитой, в Эрин вцепилась. Да только жрица-то не баба деревенская, науке ратной обучена. И драться-то получше прислужницы Алвора может. Могла бы враз одолеть соперницу, да та ей в волосы хваткой мертвой вцепилась. Ударила ее Эрин, а Эйна будто удара не чувствует. От злобы и боли не чует.
- Вот змея подколодная, - зашипела и жрица Аридина, да по ногам наложницу ударила.
Покатились бабы по грязи болотной, рычат, словно кошки дикие, да из когтей друг друга не выпустят. Изловчилась Эрин, оседлала Эйну, по щеке ударила. А пока наложница выла, в сторону откатилась, да на ноги встала.
- Зачем бьешься, глупая? Ведь за мужа чужого борешься. Да ладно б любил тебя, а я не пускала, так ведь не нужна ты ему. Как себя вспомнил, так кроме меня ему никто не надобен.
- Моим не будет, так и тебе не достанется, - хрипит Эйна.
Поднялась на ноги баба ревнивая, опять на Эрин пошла. Саму будто ветром мотает, дрожит от слабости, а всё одно отступать не желает. Вытянула руки вперед наложница, пальцы скрючила, в глаза княгине приметилась, да и кинулась к ней с криком яростным. Да только не стала Эрин в ответ к ней бросаться. Скользнула в сторону, вперед соперницу пропуская. Та и полетела, да в топь самую.
Затянуло болото Эйну, словно клещ злобный вцепилось. Охнула жрица, на помощь кинулась. На живот упала, руку протягивает:
- Хватайся, дурная, вытащу.
Тянет к ней руку Эйна, едва за кончики пальцев ухватилась. А как руку разлучницы почуяла, так и оскалилась гадко.
- Вот и попалась ты, Эрин проклятая. Пусть сама утону, да с тобой вместе и обо мне Арнард помнить будет.
Дернула княгиню пресветлую, а рука-то и соскользнула. От рывка еще сильней топь наложницу потянула. Оглянулась Эрин, палку сыскать желая. Хоть и душегубица Эйна, а всё одно сердце доброе погибели ее не хочет. Вскрикнула тут наложница страшно. Обернулась жрица, а от соперницы уж и следа не осталось, пузырь один только и лопнул. Вздохнула Эрин горестно, о погибели чужой сожалея, а потом и сказал тихо:
- Да простят тебя боги, Эйна. А я зла держать не стану. Могла бы жить да радоваться… Вот уж судьба досталась горькая.
Затем уж на ноги поднялась, да опять к избе обернулась. Что там делается? Как муж с царем мерзким сражается? Душа назад рвется, да просьбу Арнарда помнит. Вот опять тропу искать и принялась. Да опять пройти болота не успела. Взметнулась топь, словно стена смрадная встала, а из-под нее вода чистая хлынула. Глядит Эрин, а не болото вокруг, а озеро волнами заходится. Лишь коса песчаная осталась, на которой она стоит. Да домишко хлипкий на островке небольшом. Тут и поняла жрица, что тут случилось.
- Сынок, - только сказать и успела, а вода уж опять столбом встала.
На косу волна хлынула, да сразу назад откатилась. Стоит перед ней Арнард малый, а за ним Михай большой, на княгинюшку оба смотрят. Первак княжий руками развел, мол, куда малец, туда и я следом. Да только сынок Эрин вины не чует. Глядит на матушку взглядом упрямым. А затем к ней и кинулся. Руками с силой обнял, лицом к груди прижался:
- Прости за пакость, матушка. Не знал, что силу твою забираю. Да только сгодилась вот. За тобой пришел, да за батюшкой. Тебя-то он вернуть обещался, и слово сдержал, а сам назад не торопится. А мне уж больно с отцом родным пожить хочется, а то и не знаю совсем, каково это выйти может.