- Ну, вот и все, вставай, дитя, - велел прислужник бога сурового и шагнул в сторону.
Поднялась я легко с лежанки, не болит ничего, хоть в пляс пускайся. Гляжу, а жрец усталый весь, да только на меня рукой махнул:
- Стар я стал силу-то свою отдавать на исцеление. В городе к жрицам зайдешь, долечат.
Поклонилась я старцу до земли и в двери опрометью выскочила. Взглянула на мужиков, да руками рот закрыла. Звенят мечи, сошлись супротивники. Кузнец и вправду мечом, как дубиной машет, а князь, хоть и ростом ниже, и в плечах поуже, а порхает, словно птица легкокрылая, над Тилем тяжелым издевается. На кулаках, может, и не сдобровать бы пресветлому, уж больно силен кузнец, а на мечах, прав был жрец, Арнард умелей.
- Жених велел венок плести, - заворчал на меня жрец, - вот и плети. Нечего на драку таращиться. Вон, цветы растут, туда иди.
Оглянулась я на жреца, а с места сойти мочи нет. Стукнул посохом об землю жрец, так меня будто ветром и снесло. Посередь цветов упала, глазами удивленно хлопаю, на жреца смотрю.
- Венок плети, - приказал он, а сам подошел и поединщиков собой закрыл. – Замуж за князя хочешь? Вот и сделай Ариде приятное, отблагодари, что такого суженого послала.
Покорилась я. Прав жрец, мужикам криков бабьих не надобно. Бавлин сам за сынами своими присмотрит, кому надо поможет, кого захочет защитит. А моя Заступница меня опять спасла, вот и буду ее за всё благодарить. Сижу в траве, рву цветы да в венок их сплетаю. Руки споро работу делают, привычные. Сколько мы этих венков с Ункой наплели…
- Помилуй, князь!
Охнула я и из-за жреца выглянула. Лежит Тиль перед камнем, а Арнард одной ногой ему на горло наступил, да меч в грудь направил. Отец Тилиса из круга ратников рвется. Руки к пресветлому простирает. Только кипит еще кровь в князюшке, не слышит он мольбы отцовской.
- Помилуй дурня, пресветлый! – тут и мой отец взмолился.
Ну и я не выдержала.
- Арн! – гляжу, голову поднял, мой крик услышал. – Не убивай! Отпусти ты его богов ради!
Помедлил князь, а меч всё ж таки убрал. Отступил от кузнеца, по лбу ладонью провел, пот утирая. Перешагнул Тиля да ко мне направился. Только вдруг поднялся кузнецов сын на четвереньки. Сам в крови весь, а за мечом потянулся, признать поражение не желает…
- Арн! – не своим голосом закричала я, вскочила на ноги, бежать к любимому хотела.
Да только Тиль как на пресветлого со спины кинулся, так и отлетел к камню Бавлина. Ударился сильно и со стоном на землю повалился. Так вот он какой князев дух-защитник! Сохранил любимого моего, не позволил злодейству черному случиться. Упала я на колени да руки к небу простерла:
- Благодарю тебя, Арида-заступница, спасибо, Бавлин-отец!
- Кузнеца взашей гнать, - велел Арнард. – Пусть и сына своего забирает, мне жизнь пса трусливого не нужна. Довезет до знахарки, может, и выходят. Не простил и не забыл, но просьбу невесты исполню. А ты, Верет, останься. При сродниках девушку брать в жены велено.
- Да на что она тебе, пресветлый? – воскликнул батюшка, а я и обиделась немножечко. – Темнота ведь. Не читать, ни писать не обучена, только несколько рун и знает молитвенных.
- Наука любому позволена, были б учителя, - ответил Арн. – Всему научится.
После ко мне подошел, присел рядом и по лицу пальцами провел:
- Готов ли венок, Эринушка?
- Немного доплести осталось, - ответила, а сама на руку его смотрю, а она в крови вся. Охнула, а Арнард отмахивается:
- Не пугайся, царапины это. Всего пару раз дотянулся кузнец.
- Что ж дух тебя не защитил?
- Я ему не велел. Хотел, чтоб на равных мы были. А со спины когда кинулся кузнец, дух уже не послушался, - улыбнулся пресветлый и на ноги поднялся, на жреца поглядел.
Тот молча кивнул и опять к дому пошел. А я вслед поглядела, идет твердо князь, не покачнется, видать, и вправду раны его не опасны. Вот и хорошо, вот и ладно. Вернулась я к венку своему, а пока плела, ко мне батюшка подошел. Поглядел сверху, головой покачал.
- Не к добру всё это, дочка. Княжеская любовь, может, и честь, да только не про такую, как ты. Ну, что ж, поглядим, чем дело закончится.
- Благословишь ли, батюшка? – глядя на отца подняла, он рукой и махнул.
- Не зверь я, благословляю.
Я к руке отцовской с благодарностью губами прижалась, щекой потерлась. Батька по волосам погладил.