Промолчал Арнард, гневить отца дальше не стал. Только кивнул да на ноги поднялся.
- Пойду я, батюшка, делом займусь.
- И то верно, - князь отвечает. – А слово свое помни.
- Не забуду, - ответил Арн, а у самого лик, будто каменным сделался.
Тяжело князю молодому, на душе муторно, да ради того, чтоб потом быть им счастливыми, приготовился отложить встречу с женою своей, слово данное сдержать, да жизнь Эринки от гнева отцовского сохранить. Что ж, и такое промеж супругов бывает, когда муж кров родной покидает, а жене его ждать приходится. Не на пир князь собирается, убийцу брата искать. Только вот как же голубку свою без весточки оставить? Изведется она, измучается, еще надумает дурного, чего быть не может.
Поклонился отцу Арнард, а сам к сестрице своей отправился, просить ее о милости. До дверей дошел, прислушался, после кулаком в створу стукнул, прислужница вмиг и открыла.
- У себя ли госпожа? – спросил, поверх согнутый спины глядя.
- Княжна пресветлая матушку навестить отправилась, - отвечает прислужница.
- Скажи, что искал ее брат, дело к ней важное имеет, - сказал князь молодой, развернулся и прочь пошел, время терять не желая.
К перваку своему направился, что по-умному приором кличут. Был у отца свой первак, у брата был, а Арнард Михая перваком поставил, своего дядьку верного, кто растил его, да ума помог набраться. Приставил батюшка Михая – воина своего лучшего к сыну младшему, так и шли они рука об руку. И споров промеж них много было, и ссор громких, да только понял Арнард, как подрастать стал, что дурного дядька не советует. Хоть и шалил юный князь, а слова умного слушался. Вот и вышло по всему, что лучше Михая первака искать и нечего.
И дружина своя у князя младшего, им самим набранная. Как отправил его батюшка в столицу ко двору владыки, так воинов дать собрался, только Арнард от отцовых ратников отказался, Михай одобрил. Лучше уж пусть свои будут, князю младшему псы верные, чем отцовы псы. Отец усмехнулся, желание сына слушая, да спорить не стал, пускай дитя тешится. Тешится, не тешится, а только воины Арнарда никого иного не слушаются, один у них князь, один начальник, что повелит, то и сделают. Что знают про него, то в могиле скорей с собою схоронят, чем кому сознаются. И про женитьбу господина, коей стали свидетелями, промолчали, тайны не выдали. Князь пресветлый молчит, а им больше него не надобно. Дружно живут князь и его ратник, а первак их во всем покрывает.
О девке деревенской только спорить стал Михай, господину своему на неразумность указывая. Отговорить от любви запретной пытался, да разве ж молодое сердце, что огнем пылает, станет кого слушать? Вот едва и не рассорились князь с перваком своим. А после того, как вскрылась правда вся о женихе Эринкином, да о том, что купец-то ее и не купец вовсе, так и вовсе бы прогнал Михая верного Арнард, от гнева ослепнув, только не до того ему было, душа на части рвалась от боли, какой еще не было. Теперь же снова мирно жили. Как про свадьбу узнал первак, так рукой и махнул – сами разбирайтесь, что мог, то сделал, от ошибки уберегая.
Вошел Арнард к своему перваку, дверь закрыл да к стене спиной привалился. После очи прикрыл, тоску свою и тяжкие думы скрывая. Поднял голову Михай, на господина взглянул, вздохнул кратко и спрашивает:
- Отчего кручинишься, господин мой добрый?
Посмотрел на помощника пресветлый да рукой махнул, печаль при себе оставил. А как от стены отлепился, так головой тряхнул, хватит о горестях думать, чем быстрей с делом справится, тем скорей жену свою вновь к груди прижмет. Подошел к столу, за которым Михай сидел, да и присел на самый его краешек, бумаги рукой сдвинув.
- Требует князь сыскать злодея, от промедления гневается. Нашли ли люди твои ту деревню, из которой мужик к брату подходил?
- Ищут, князь пресветлый, - ответил первак, на господина пытливо глядя. – Прознал князь? – спросить решился.
- Про то, что Эринка в доме няньки живет, донесли уже, - усмехнулся невесело Арнард. – Про то, кем мне приходится, не знает.
- Может, увезти ее от города подальше?
Мотнул головой пресветлый да с гневом на помощника своего поглядел:
- Так я и вовсе жены своей не увижу. Добавь еще соглядатаев, да вели, коль чего нехорошего приметят, пусть вмешаются и увезут, куда укажешь. Пока тихо, пусть и дальше таятся, носа не показывают.