- Слушаюсь, князь пресветлый.
- Теперь о деле давай. Созывай опять сыскарей. Раз самим следов не найти, пускай мужики походят. То отец мужичьем простым брезгует, а мне гордость дружить с ними не мешает. Не всех зови, только тех, кто в поисках брата отличился. Кто там был из лучших?
- Хал из Озерной, да Агрей из Соловейки.
- Из Озерной, говоришь? – поджал губы князь, мужика вспоминая, после кивнул: - Да, толковый сыскарь. И второго зови, пусть искать начинают. Не тяни, сейчас гонцов посылай за ними, пусть сразу и доставят, время нынче дорого.
Кликнул Михай помощника своего да велел гонцов в две деревни за сыскарями слать.
- Скажите мужикам, князь Арнард к себе немедля призывает. Да чтоб на весь свет не трубили, дело тайное.
Поклонились гонцы и с поручением прочь отправились. Поглядел им в спину князь и вновь к своим думам вернулся, о брате размышляя. Жил себе сын старший – княжеский наследник, врагами не обзавелся, обиды никому не нанес. На ратных забавах трусом не слыл, на охотах сам на зверя мчался, да и народ простой на Стигнарда волком не смотрел, господином добрым величал. Не женат ходил, да только хотел сам себе невесту выбрать, отец не мешал. Хоть и взрослый мужик, до двадцати трех годков с честью доживший, а всё ж еще дело не к старости, еще и второй сын есть, наследники будут. Вот и не гнал Стигнарда пресветлый князь за невестою, не неволил своим выбором, давал погулять всласть.
И гулял сын старший, но зла никому не делал. Не было девок опозоренных, на князя обиженных, ни отцов, горем снедаемых, не братьев горячих. С младшей знатью не ссорился, и с высокородными князьями оскорблениями ни с кем не обменялся, дочерей их пренебреженьем обидев. Владыка доволен был старшим сыном Оларда Эльгида, да и младшего жаловал. Вроде живи себе да радуйся, а только жить-то и не вышло.
Сгубило жизнь молодую колдовство черное. И как не глянь, а колдун в деле замешен. Человеку к князьям рода Эльгида не подобраться, зельем не опоить, заклятьем обычным не смутить разум, дух-защитник от рождения по крови привязан. Так еще от пращура Эльгида повелось, как народиться младенец в его роду, так душа предка умершего за спиной встает, от бед оберегает, а после в мир мертвых, когда час придет, за собой уводит, переход души облегчает. Так издревле жили.
Только вот покинул дух сродника Стигнарда, не отвел руки злодейской, и пал князь молодой, рукой душегуба сраженный. Тело в болоте нашли, а духа так и не смогли дозваться, чтобы узнать, как всё было. Через жрецов искали, да через колдуна, что с миром духов в ладу жил. Не откликнулся защитник Стигнард, будто и было его вовсе, и не жил, когда время его еще на земле текло, и под землю не лег, как час последний пробил. Черный колдун постарался, не иначе.
А еще дознаться успели, что был мужик, что в ноги князю пресветлому бросился, о беде кричал великой, только стражи погнали его, за полоумного приняв. Слезами мужик горькими заливался, когда от князя его отгоняли, руки простирал, защиты и помощи просил. Первак Стигнарда сказал, что после мужик все у дворца сидел, князя ждал. Хотели и вовсе прибить докучного по тихому, да Стигнард запретил, велел в допросную привести, там с мужиком и закрылся. После ратников с мужиком послал, вернулся всего один. Долго его князь допрашивал, а после еще людей взял, жреца прихватил и сам к той деревеньке отправился. Больше князюшку живым и не видели. Перваку своему велел другими делами заниматься, отцу сказал, что к вечеру назад будет, а сам уж и не воротился.
Князь Олард людей своих по городу разослал, велел про мужика того узнать. Следящие и подслушники по всем кабакам разбрелись, слухи узнавали. А как вернулись, только и рассказать смогли, что был мужик от горестей разум утерявший. Говорил всё о том, что девок у них воруют, а потом те по ночам домой упырицами являются. Мол своих убивают без жалостей, детей крадут, да назад не возвращают. Будто дочь свою мужик берег пуще глаза своего, а не сберег, пропала, как и все остальные. Ночью вернулась, в дом проситься стала, да жалобно так, что жена мужика дверь и открыла. Мать упырица первой и погубила. На вилы насадил дочь отец, горем убитый, да головой в печь горящую засунул, младшее дитя уберегая. А как рассвело, так в город и помчался, дитятю живого в соседней деревне у свояка схоронив, только и там дела уже страшные твориться начали. Вот и пришел помощи просить. Народ над мужиком посмеялся, такого отродясь в краях их не было. Жрецы и жрицы землю берегли от колдовских напастей. А тут вдруг рядом со всем со стольным городом княжества Эльгидова, кто ж в такое поверит?