- Откуда взялись вы? Отчего раньше не проявились?
- Так ведь и не было нас тут, всего годик как сюда пришли, осели. В деревеньке нас принял, дом поставить помогли. А как силушка снова уходить стала, так и начали новую собирать. Годоков-то нам поболе двух сотен будет, вот и ходим по свету белому, жизнь себе продлеваем, да молодость бережем. То там подкрепимся, то тут души живые соберем. Всё ли спросил, князь пресветлый?
- Вторая деревня где? Мужик тот брату сказывал, что и вторую деревню губить начали.
- Так здесь она, недалече стоит, свои деньки доживаем. Как соберем все крохи, так дальше и отправимся. Оттого нам любопытные носы без надобности. Ни к чему это, чтоб по пятам каратели спешили, без них управляемся. И брат твой, и сам ты, князь, зря сюда приехали. Были нам князья ненадобны, мужичьем обходились, а теперь вы вот угрозы нам добавили. Из-за вас теперь скрыться придется, но так мы ж и скроемся, не впервой нам с мужем от охотников уходить. А тебе, как и Стигнарду, отплатим за вмешательство. Лучше б уж чарам моим поддался, легче б помирать было. Братец твой так и не понял, что не я его целую, а упырь в горло вцепился, так блаженным и помер. А ты всё-всё увидишь, муку смертную примешь, от страха криком изойдешь, да только спасения не выйдет. А теперь пойду я, после встретимся, за ножичек твой поквитаемся.
Руками лицо Арнарда обхватила, в глаза уставилась, да только тут и отлетела ведьма в сторону, вскрикнув громко, то духи не дремлют, сродника своего берегут. То один был, теперь уж двое на проклятую кинулись, хладом смертельным обожгли. Вот и дрогнула гадина, чары навести не успела. Вскочила ведьма на ноги, да прочь от князя бросилась.
- Ко мне! – кричит Арнард. – Нападение!
Сам к мечу подбежал, хотел за ведьмой кинуться, да опомнился – один в поле не воин. От крика его очнулись ратники сонные, веки тяжелые подняли, да из укрытия повыскакивали. Михай раньше всех рядом оказался, бежит к Арнарду, себя на чем свет стоит ругает – и чего вдруг на постелях вздремнуть удумал, за господином не пошел? Тут и жрецы со жрицами подоспели, уж руны охранительные зажигают, божьим словом от воли черной закрыть спешат.
- Вместе всем держаться, удали не поддаваться, о чарах помнить, - дает наказы князь. – Тяжко нам придется, только отступать некуда, из деревни нас не выпустят. Или изничтожим погонь лютую, или костьми сами ляжем.
- Веди нас, батюшка, не выдадим, - отвечают ратники.
- Жрецы, вам с колдунами разобраться надобно, мы лишь прислужников их рубить можем, против колдовства бессильные. Ищите, куда след волшбы потянется, там они и засели. Сами в ратный не кинутся.
- А коли тебе погибель, князь пресветлый?
- На то бить и будут, тем глаза и отведут, - отмахнулся Арнард. – Меня духи берегут и ратники. Как велел, так и делайте. С нами пусть жрица одна останется, чтоб морок отгонять, остальным искать злодеев, иного с вас не требуется. Мечами мы и сами махать горазды. Чем быстрей с врагом расправитесь, тем скорей напасти закончатся.
- Поняли, господин наш премудрый.
Слушает князя Михай, наслушаться не может, гордостью сердце за воспитанника полнится. Вот она, наука дядькина – не по вершкам пресветлый смотрит, в самый корень зрит. Славным быть ему правителем. Есть, чем душеньке потешиться. Лишь бы живым отсюда выбрался, лишь бы погонь колдовская не сгубила наследника Оларда, не извела на корню древа Эльгида. Но о том он, Михай, позаботится, да и помощников не сыскать надежней – души предков Арнарда. За князем молодым пойдут сородичи, беду отведут, от смерти закроют. Дадут боги, к рассвету все живыми выберутся.
Тут и дозорный руками машет, доклад сделать ему надобно.
- Не люди это, пресветлый князь! – кричит с крыши. – Псы это злобные.
- Стало быть, стаю на нас подняли, - кивает Арнард. – И от псов отмахаемся.
А по улице уж вой разносится, смрадом тянет. Не простой враг идет по души людские, с таким в честном бою не сойдешься, на равных биться не станешь. Накрыл князь голову шлемом островерхим, перчатки на руки надел, да меч сжал покрепче.
- С нами боги!
- Защити, Арида-заступница.
А как вышли из укрытия да к встрече подготовились, так луна за тучи и зашла, подлость людям сделала. Смрад чуют, рык глухой слушают, а увидать, где погибель стоит, не могут. Тут жрица Аридина руки вскинула, на перстах кольца сияют ярче солнышка. Взвились в небо огоньки белые, землю осветли, да так над улицей деревенской и зависли, падаль смердящую взорам открыв.
- Ох, ты ж лихо, - охнул Агрей, среди воинов затесавшийся. А сам уж светынь-траву заговаривает, свету добавляет.