- Знала ль? – спросил только, она головой и поникла.
- Закрыл меня во дворце батюшка, велел к няньке не шастать, а сам гулять повадился. Куда ходил, догадки одни, сам мне не сказывал. А только вчера ко мне заявился, да сильно буйствовал. Говорил, что я потворщица, что позор рода нашего покрыла, обману способствовала. Ночь не спала, у деверей подслушивала. А как услыхала, что к батюшке человек пришел, так под дверь к нему и юркнула. Оттуда всё слышала. А как прознала, так сердце и обмерло. Сама бы к няньке отправилась, чтоб правды дознаться, да выпускать меня отцом не велено, вот и сижу сама, как узница. Девку свою отправила, она к Милолике-то и сбегала, весть страшную принесла. А как узнала я правду страшную, так гонца своего в деревню невесткину и отправила. Пусть и отец ее с матушкой знают, на то право их законное.
Слушает сестру князь пресветлый, головой кивает, да спросил только:
- Оберег мой переда ли Эринушке?
- В тот же день отдала, - кивает Арника.
Усмехнулся князь невесело, на стул тяжело опустился, да взялся за голову:
- Не спас Эринушку оберег княжеский. А любовь княжеская и вовсе сгубила… - и глаза на сестрицу поднял, а в глазах слезы стоят, что выплакать не успел: - Как жить-то теперь, сестрица?
Обняла княжна брата любимого.
- Всё еще сладится, быть тебе счастливу. И жена еще будет любимая, и деток дом полный. Ты только срок дай.
Вскинул взгляд на сестру Арнард, понять ее пытается. Чем утешила? Чем успокоить решила? Жена другая? Деток дом полный? Да какие ж детки, когда сгинула мать их, родить не успев?
- Ночь-то день сменяет, - продолжает утешать Арника, - вот и к тебе рассвет придет. Не вышла любовь первая, вторая получится…
Так и оттолкнул сестру князь пресветлый, в гневе со стула вскочил, слушать княжну не желает.
- О чем ты толкуешь, сестрица? Чем утешить решила? Еще не остыло тело Эринушки, а ты мне уж другую сватаешь? Детей обещаешь, да счастья корзину полную? Где сердце твое, сестра любимая, куда совесть дела?
- Так ведь утешить тебя пытаюсь…
- Не нужно мне твоего утешения!
Хотел уж прочь уйти, да Арника сзади вцепилась, остановила да и обежала вокруг, чтоб в глаза заглянуть.
- Ты чего удумал, князь пресветлый? Куда направился? Почто меч верный сжал? Или задумал ты дело черное? Кого за жену казнить намерился? Никак отцу родному смертью грозить станешь? Так не пущу я тебя, братец единственный, грех это, на отца-то оружие поднимать.
Хмурится Арнард, понять сестру пытается. Не хотел он сейчас и вовсе с кем-то встретится. Хотел в тиши да одиночестве остаться, с потерей своей свыкнуться, горе наружу выпустить. Зверем бы раненым в логове спрятался, да метался там, пока ярость его не утихнет. А там и решение бы принял, как быть ему дальше, какую расплату за смерть жены требовать, да не дала сестрица, остановила, об отце напомнила. Вот и вскипел гнев пресветлого, кровью горячей в голову ударил, да из пут своих уже и не выпустил.
Оттолкнул сестру Арнард, взглядом гневным опалил, да и выйти уж от нее собрался, да прилетел тут крик, будто волк под окном воет раненный:
- Что ж ты князь?! Что ты наделал, пресветлый?! Ты ж защитой ей быть обещал, а сам что же?!
Подошел к окну Арнард да наружу и выглянул. Стоит под дворцом сын кузнецов, словно от ветра качается, да и кричит, на окна глядючи:
- Эринку мою забрал, мужем ей быть собирался, да месяца не прошло, а нет уже моей Эринушки, что ж ты, князь?! Погубил душу светлую! За что, князь?! Она ведь тебя одного любила, тайком на встречи бегала, молвы не боялась. А ты что же? И мне счастья не дал, и себе не отмерил! Где же ты, князь?! Покажись, соперник мой – погубитель! Князь!!!
Кричит Тилис, от горя надрывается, страха не помнит. Да бегут уж к нему стражи дворцовые, скрутить хотят. Как увидал их Арнард, так окно и распахнул:
- Не трогать!
А сам из покоев сестры прочь направился. Сбежал по лестнице белокаменной, да к кузнецу и вышел. Глядит на него, а у самого душа от боли заходится. Вот враг его, стоит, очами сверкает, рубаху на груди рвет:
- Что ж ты, князь наделал? Почто Эринушку сгубил? Ведь беречь обещался, мне Верет сказывал, а вот и нет уж моей ненаглядной. Недолго была счастлива, недолго в женах ходила. Моей бы стала, так и жила бы рядышком, солнцу улыбку дарила. А ты забрал на погибель…
Поник головой кузнец, всхлипнул горько, а после и вовсе на плиты каменные сел. А Арнард на него сверху смотрит, да сказать ему нечего. Прав Тилис, во всем прав. Жила б с ним Эринка, дожила бы до старости, а господское счастье коротким совсем оказалось. Вскинул лицо к небу князюшка, да и завыл отчаянно. Стонет Тилис, в волосы себе вцепился, сидит, качается. А рядом Арнард губы кусает, слезы не сдерживает. Были мужики соперниками, а теперь в горе едины стали. Теперь уж делить им нечего, несчастье обоим в полной мере досталось.