Выбрать главу

Работать с каждым днем становилось все труднее. По мере стремительного наступления частей удаленность аэродрома от линии фронта все увеличивалась. Разведка обширного района до Серогоз — Перекопа и далее до Мелитополя — Сивашского моста становилась непосильной для «ньюпоров», неспособных летать на столь большое расстояние. Двух наших самолетов-разведчиков — дряхлого «Фармаиа-30» и «эльфауге» — не хватало для обслуживания всего фронта. Переход в Асканию-Нова, расположенную как бы в центре театра военных действий, был жизненно необходим. А пока… летчики, мои дорогие товарищи, махнув на все рукой, улетали от Писаревских хуторов все дальше и дальше. Возвращаясь, садились с пустыми бензобаками.

Когда конница Буденного внезапно перерезала белым путь отхода в Крым, врангелевские летчики в Таврии бросили и сожгли большую часть машин. В последний момент несколько «хэвилендов» из 4-го и 5-го белогвардейских отрядов попробовали помешать 1-й Копной армии. Но их редкие и робкие полеты уже ничего изменить не могли.

Из-за нелетной погоды, а главное из-за того, что они потеряли всякую надежду на победу, врангелевцы после 1 ноября вообще прекратили летать. Их охватил панический зуд эвакуации.

Дорогой ценой уплатил Врангель за желание разбить в Северной Таврии наступающие полки Красной Армии. Его войско отступало. Вдоль Арабатской стрелки и Чонгарского перешейка после встречи с 1-й Конной двигалась уже не армия, а толпа, смесь обозов, кавалеристов, беженцев, пехоты. Беляки бежали с такой скоростью, что на каждой версте их отступления оставалось до пятидесяти запаленных насмерть лошадей.

Благодаря смелому рейду 1-й Копной армии черный барон потерпел в Таврии тяжелое поражение. В Крым удалось уйти только половине его армии. Вот что писал об этом Михаил Васильевич Фрунзе в приказе войскам Южного фронта:

«…Противник понес огромные потери, нами захвачено до двадцати тысяч пленных, свыше ста орудий, масса пулеметов, до ста паровозов и двух тысяч вагонов, почти все обозы и огромные запасы снабжения с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов…

Армиям фронта ставлю задачу — по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым…»

Оставшиеся части Врангеля укрылись за перекопскими и чонгарскими укреплениями. Они спешно готовились к отражению штурма.

Штурм

В 1920 году, незадолго до последней битвы с белогвардейцами, газета «Нью-Йорк таймс» писала, что Врангель олицетворяет собой «рыцарство, молодость, талант и мудрость». Да и как ей было не восхвалять черного барона, если он являлся ставленником иностранных империалистов, если американское вооружение шло к нему нескончаемым потоком.

Иностранные газеты много кричали тогда и о, неприступности белогвардейских укреплений в Крыму. Они называли Перекоп и «вторым Верденом», и «валом смерти», и даже «Гибралтаром на суше».

Мнение буржуазных борзописцев о Врангеле мы, разумеется, и тогда не принимали всерьез. Однако в оценке возведенных белыми оборонительных сооружений они почти не ошибались.

Я много раз летал над Перекопом, хорошо изучил его с воздуха и могу смело утверждать, что это действительно была неприступная твердыня. Вот этот-то «Гибралтар на суше» и предстояло взять штурмом полураздетым, полуголодным и плохо вооруженным бойцам Красной Армии.

…Наступило холодное утро 1 ноября. Горы темных облаков немного приподнялись над аэродромом. Поредел туман. Посветлело.

— Погодка-то налаживается! — радостно говорили друг другу летчики, проверяя работу моторов перед вылетом на разведку.

Первым предстоит подняться в воздух Гане Кишу и летнабу Петру Доброву. Задание у них ответственное — произвести аэрофотосъемку укреплений Турецкого вала. Эти снимки нужны самому командующему фронтом. Вторую задачу поставил перед экипажем комиссар: разбросать над Перекопом специальные листовки. С их содержанием Кожевников ознакомил всех летчиков. Во избежание нового кровопролития наше командование призывало солдат противника прекратить бессмысленное сопротивление.