Мордастый вынул из-за пазухи четвертинку и подал бомжу. Тот принял ее как дар божий, трясущимися руками свернул пробку и припал к горлышку. Всю сразу не высосал, отпил грамм сто и сунул в карман, будто боялся, что отберут.
— Потеплее стало? — оскалился крутой.
— Ага, — кивнул бомж, — полегчало. Чего делать-то надо, командир?
— Да работа не пыльная. Возьмешь сейчас чемоданчик, спустишься на дно оврага по тропке, подойдешь к дороге. Там бугор такой есть, из него рельса торчит, не перепутаешь. Вот около него встанешь и будешь ждать. Минут через пятнадцать туда подъедет машина. Если спросят: «Это вы от дяди Федора?» отдашь им чемодан. А потом топай сюда. Получишь два пузыря. Понял?
— Понял… — Бомж при всем своем отупении, конечно, сообразил, что дело темное, но вопросы задавать не стал. Например, почему за такую плевую работу такой высокий гонорар обещают. Раз людям надо, чтоб он чемодан отнес, значит, он это сделает.
— Учти, — как бы мимоходом заметил работодатель, — мы за тобой отсюда глядеть будем, понял? Ежели что не так — пожалеешь, что на свет родился!
— Все путем будет, — испуганно закивал бомж. — Не волнуйся, командир… Я ж не дурак совсем…
Водила между тем успел зайти в дом и вернуться оттуда с потертым, небось еще советского производства, черным «дипломатом». Кроме того, он принес пластиковый пакет, в котором приятно позванивали две поллитры, и торжественно показал бомжу:
— Видал? Нормально сходишь — два дня гулять будешь! На, бери кейс и топай! Через огород, в заднюю калитку и вниз до бугра, усек? Бугор с рельсой, не забыл?
— Ясное дело, память есть еще…
Бомж взял «дипломат», бросил прощально-вожделенный взгляд на пакет с бутылками и двинулся в указанном направлении. Наниматели некоторое время постояли во дворе, а потом, убедившись, что бомж нашел заднюю калитку и начал спускаться по тропе на дно лога, вошли в дом. Прямо из сеней они поднялись по приставной лестнице на чердак и заняли позицию у слухового окна, выходившего на зады дома. Оттуда весь овраг и дорога просматривались как на ладони. И бугор с торчащей рельсой был прекрасно виден.
— Что-то не звонит наш клиент! — озабоченно произнес водитель. — Может, напомнишь ему, Гришан?
— Это ему деньги нужны, а не нам, — мрачно ответил красномордый. — Где ты видел, чтоб люди настырничали, когда хотят долг отдать? А не звонит он потому, что еще рано. Мы на девять утра договаривались.
— Минута осталась! — заметил водила, бросив взгляд на часы. — Неужели он, в натуре, такой точный? Если б мне был кто-то двести тысяч баксов должен, то я б уже с полдевятого телефон обрывал.
Однако сотовый, лежавший у Гришана во внутреннем кармане куртки, запиликал точно в 9.00.
— Алло, — отозвался тот.
— Это Гриша? Здравствуйте! — интеллигентно пробаритонили из сотового. — У вас планы на сегодня не поменялись?
— Никак нет, Виктор Сергеевич, все в силе. Как выражается господин Говорухин, «место встречи изменить нельзя». Можете убедиться сами. Буду ждать, как условились, у рельсы.
— Как я вас узнаю?
— По одежке. Серая такая грязная курточка, шапка вязаная, джинсы старые и резиновые сапоги. Ну, борода еще такая космами, с проседью. В руке кейс ободранный. Да я там один буду, вряд ли попутаете. Спросите на всякий случай: «Это вы от дяди Федора?» Я кивну головой и отдам «дипломат». Когда вас ждать?
— Минут через десять, я уже в машине. Желтая «шестерка».
— Ну, тогда до встречи.
Гришан, которому очень непросто было сохранять спокойствие во время разговора, по ходу которого он описывал Виктору Сергеевичу внешность безымянного бомжа, перевел дух.
— Похоже, все путем. Фима, доставай оптику! Водитель, порывшись в углу чердака, вернулся к окну сперва со штативом, а потом с некой медной трубой, немного похожей на старинную пушку. Но это был всего лишь небольшой старинной работы телескоп.
— Ни хрена себе прибор! — подивился Гришан. — Я думал, у тебя морской бинокль, а это ж, блин, такая штука, что на Марс смотреть можно! Или на бабьи сиськи вон в том доме за оврагом…
— А что, — без особого смущения сознался Фима, прилаживая трубу на штатив,
— я и смотрел на сиськи, пока трахаться не научился. Марс я в него не рассматривал, потому как не знаю, где он, но на Луну смотрел. Кратеры видал.
— Откуда это у вас?
— Это, говорят, дед когда-то изготовил. Еще при Сталине. Он на заводе работал, женатый был уже, но мечтал в Москву поехать и на астронома выучиться. Не успел, война началась, и его там убили. Чудак, блин, верно?
— Да не особо, я сказал бы. Мне, когда я маленький был, тоже в космонавты хотелось. Если б не посадили за драку в шестнадцать лет, глядишь, и полетел бы. Насчет космоса не знаю, а летчиком бы точно стал…
— И сидел бы сейчас без зарплаты небось! — ухмыльнулся Фима, наводя телескоп на бугор с рельсой.
— Фиг его знает! — вздохнул Гришан. — Ну, ты наладил эту елдовину?!
— Готово! — доложил потомок оптика-самоучки. — Алкаш уже на месте, можешь поглядеть. Если не резко будет, подгони окуляр под свой глаз…
— Разберусь как-нибудь… — Гришан приложил глаз к маленькой стекляшке. Да-а, морду четко видно, не перепутаешь.
— А вон и «шестерка»! — воскликнул Фима, без всякой оптики рассмотревший желтый автомобильчик, кативший по дороге в лог.
— Доставай фотку и, как подъедут, смотри, там он или нет. Если сам выйдет и возьмет кейс — это одно, если «шестерку» пошлет — другое, как договаривались, понял?
— Заметано, не забыл! — Фима вытащил из кармана фотографию некоего представительного господина и впился в нее глазами, чтобы в максимальной степени запомнить все черты лица.
Желтая «шестерка» подкатила к бомжу. Фима, бросив еще один взгляд на фото, припал к окуляру, а Гришан нажал на своем сотовом клавишу «police» и вывел на табло некий шестизначный номерок. Указательный палец он занес над кнопочкой со значком «*».
— Сам приехал! — возбужденно произнес Фима. — Вылез! Подошел! Берет кейс!
Действительно, из машины вышел тот самый, представительный, одетый в коричневый плащ. Лицо точно соответствовало фотографии. Похоже, он приехал один и без охраны, даже машину вел сам.
— Ну и лох! — покачал головой Гришан.
Палец Гришана нажал на кнопку «*», цифирки номерка одна за другой мигнули, и через секунду после того, как мигнула шестая, там, у машины, где стояли два человека, сверкнула багровая вспышка, а затем гулко раскатился грохот мощного взрыва…
Ударная волна долетела на чердак в виде сильного порыва ветра, стекла в доме брякнули, но не разбились. Гришан с Фимой, которые сразу после нажатия кнопки нырнули на пол, маленько поежились, но, едва волна прошла, тут же выглянули в окно.
— Крепко рвануло! — оценил работу Гришан. — А ну, глянь в трубу поподробнее!
Фима перескочил к телескопу.
Желтая «шестерка», перевернутая взрывом, лежала вверх колесами и полыхала дымным пламенем. Никого живого вокруг нее не просматривалось. Лежали какие-то бесформенные ошметки, плавала в воздухе черная копоть. Наконец Фима разглядел далеко в стороне от горящей машины нечто обгорелое и дымящееся, совсем непохожее на человека, но на этом «нечто» через мощную оптику телескопа хорошо просматривались обрывки коричневой ткани-плащевки… Разглядел Фима и то, что осталось от бомжа. Красно-черные клочья мяса и лохмотья от джинсов повисли на той самой рельсе, торчащей из бугра.
— Обоих на куски… — брезгливо морщась от неаппетитного зрелища, пробормотал Фима. — Ну что, валим отсюда? А то менты скоро приедут…
— На фига? — спокойно возразил Гришан. — Мы что кого-нибудь взрывали? Я лично этого не помню. Может, ты, братан, о чем-то таком слышал? Так скажи, облегчи душу…
Фима нервно заржал, уважая тонкий юмор старшего товарища.
Гришан посмотрел в окуляр телескопа, рассмотрел результаты работы и сказал более серьезным тоном:
— Менты, конечно, приедут, ФСБ тоже приползет, ну и что? Посмотрят место происшествия, разберутся, где чьи кишки валяются. Потом пройдут по дворам, опросят, кто чего видел. Могут и к нам зайти побеседовать. А у нас что? У нас ничего. Разберешь свой телескоп, положишь туда, где лежал. Сам по себе он ни хрена не улика. Бомжа никто видеть не мог. Да если и видел, то внимания не обратил. Бабки-соседки могли заметить, как он от нашего забора шел. Ну и что? Может, он там всю ночь проспал, под этим забором? Но разговор наш они не слыхали — сто процентов. Что слева, что справа — обе глухие, как тетери. Меня они знают как твоего старого друга. Приехал помочь огород копать — какие проблемы?!