Достоевский пес но он же и сладострастное насекомое! и восхвалявший беса Ф. Сологуб воспел в последний и грязное извращенное сладострастие (таков же А. Ремизов – насекомое)
но у писателей до нас и сладострастие ненастоящее.
у них не есть а лишь хочу.
уж подлинно «символизм»
с победой над адом покоряется и украшение его: любовь-сладострастие
Рисунок Н. Нагорской
И шалунья слава и богатства этого мира стали иными – стали пустым местом
ненадежен и сам ад. ему так легко погибнуть
в своем коренном сладострастии – муки и случая.
Гибель страстно играющего в карты подземелья мы видим с ясностью:
указав на этот конец конца, баячи будетляне в своем творчестве уже исходят от других вещей целей и замыслов.
мы даем новое искусство –
без моралина
и без чертяковщины!..
А. Крученых.
1913–1922 г.
Тайные пороки академиков
Сонные свистуны
Случай-игра тормошат запуганного человека, жажда наживы стерла все лица как рельсы трамвая. Бенц и 16 дюймов кажутся новее и одушевленнее –
Только они!..
а в уголках пришепетывают:
– «Князь мира сего» овладел землею – надо спасать свою душу!
Уйти из города в леса символов и шептать дорогие имена, смести великую грязь нахлынувшей злобы и скользить в лодке гордого одиночества…
Злоба дня – что может быть мудрее этого слова? все однодневное не вечное – зло…
Только, – ядовитая муха толпы не превратится-ли в скоропиона безлюдья?
Уже уходили в пустыни горевшие тоской от современности и пошлости – попытки не новые – еще старее результаты!..
. . . . . . . . . .
В нашей литературе уход явно обозначился с «Демона».
Это он мурлыкал и якал (хотя воображал что плачет и проклинает):
и на другой лад:
Надо быть гордым и независимым – так гнусавит и прокаженный бес символитик:
«Это нектар отчаяния… искристая нега жестокости и борьба за божественную власть» – так захлебываясь уверяет критик (Закржевский «Лермонтов и современность»).
Покричат: отчаянье! отчаянье – и хорошо им делается как от перекормленного самолюбия!
И носятся со своими страданиями и душею, как барышни с утюгами причесок… Только порою в пустыне как то не уютно:
а хоровод бросает в эти слова беспутный мяч:
Смертельному отчаянью мешают то ад то гармошка!.. не сумел победить современность не мог жить с другим, вдвоем, но еще хуже пожил в одиночку –
куда пойти?
думал было один мужиком стать – но это грубо и трудно…
Чем бы жизнь онездешить?
помадные барышни? или гордые светские красавицы?
но с ними тоже тяжело, слабенький человек от них и в пустыню убежал!
«Все это так реально»!
Надо преобразить жизнь мечтой, кстати и обстановочка науськивающая:
в ночной пустыне только холодные, вечно недоступные звезды да морская вода ласкающая как мертвая рука –
любят уединенные и студеный ручей, уснувшие водоемы, вечерние парки под серой вуалью и застывшие точно из слоновой кости здания (картинки и стишки Борисова-Мусатова, симфонии А. Белого, стихи Кузьмина о старине и проч.).
Или шелестящие камыши
«гнездятся там гады там змеи шипят»
и посреди них – русалка у которой глаза – тоскующие цветы…