Флоренс оборвала рассказ на полуслове. Из-за неплотно закрытой двери с табличкой «Исполнительный директор» раздались звуки знакомой мелодии. Той самой песенки в стиле кантри, которую она записала на якобы «замороженной» кассете. Девушка в ужасе замерла.
Но белобрысый юнец со звучным именем Арчибалд уже успел уяснить суть ее путаных объяснений и направился к двери босса.
— Вообще-то я уже отнес все кассеты мистеру Кембеллу. Сейчас проверю…
— Нет!
Выйдя из ступора, Флоренс метнулась вперед, загораживая ему дорогу. Секретарь остолбенело уставился на импульсивную посетительницу, явно гадая, что же надо полоумной девице.
Вот уж влипла, так влипла!
— Я… я вовсе не хотела тревожить вашего босса.
На всякий случай она еще немного похлопала ресницами. Но, кажется, могла бы и не стараться. К образу непроходимой дуры добавить было уже нечего.
Песенка в стиле кантри закончилась. Флоренс слишком хорошо знала, что за ней последует. Реклама стирального порошка ее личного сочинения. Если, конечно, разозленный Ричард не выкинет кассету в мусорную корзину, едва поняв, кому она принадлежит.
— Ну что вы, ничего страшного, — заверил ее Арчибалд. — Впрочем, если настаиваете…
— Да-да, именно, настаиваю.
А что еще ей оставалось? Увы, она опоздала, спастись уже не удастся. Надо лишь бежать с поля битвы и надеяться, что ее не сметет с лица земли волной от взрыва, который раздастся с минуты на минуту.
Напрасные надежды. Не успела Флоренс повернуться к выходу, как дверь кабинета распахнулась и оттуда, омываемый звуками рекламной песенки о стиральном порошке, выскочил Ричард с конвертом в руках.
— Черт побери! Откуда у нас вот это?
Флоренс в который раз чуть-чуть отстраненно подивилась тому, до чего же он красив. Живая, гневная, влекущая к себе мужская красота. Но лично ей от этой гневной красоты сейчас ничего хорошего ждать не приходилось.
На долю секунды взгляд молодого человека сфокусировался на Арчибалде, но уже в следующий миг замер на съежившейся девушке. А она-то так старалась сделаться незаметной!
— Ты! — Он не ткнул в нее обличающим перстом, но эффект был абсолютно тот же.
— Привет, Ричард. — Флоренс натянула на лицо улыбку. — Честное слово, я все могу объяснить. Это чудовищное недоразумение.
А из-за двери — насмешкой над ее словами — неслась рекламная песенка из ролика, рекламирующего ажурное кружевное белье. Ее, Флоренс, голос сулил неземные наслаждения мужчине, который подарит комплект такого белья своей подруге.
Стоя в дверях, Ричард молча разглядывал нежданную гостью. Застывший, бесстрастный, оценивающий взгляд, каменное выражение лица. Бедняжка просто сгорала со стыда под этим взглядом. Да еще песенка, будь она неладна! Записывая ее, Флоренс не испытывала ровным счетом никакой неловкости — мало ли что приходится порой петь. Но она и помыслить не могла, что будет выслушивать ее перед лицом потенциального работодателя, которому довелось увидеть ее практически голой.
— Понимаешь… — начала девушка, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, — в тот вечер я не сказала, что я не только «живая открытка». Как-то к слову не пришлось…
Говорить, когда твой же собственный голос, нахально перебивая на каждом слове, вкрадчиво обещает любовные утехи, было трудно. Флоренс никак не могла понять, кого же слушает Ричард, ее или запись. Кому поверит?
Зато Арчибалд ее словами явно проникся.
— Ух ты! Так вы работаете в «Живой открытке»? — выпалил он, забыв железное правило образцового секретаря: не встревать в разговоры босса без крайней необходимости.
Вопреки чудовищной неловкости ситуации по губам Флоренс расползлась улыбка. Юнцу наверняка бы понравилось платьице крошки Дороти…
Прогнав наваждение, навеянное рекламой кружевного белья, Ричард обнаружил, что попал в очередное дурацкое положение. Его собственный секретарь, что неудивительно для любого здорового мужчины с нормально развитыми инстинктами, восхищенно таращился на Флоренс, пара других заглянувших по делам сотрудников, напрочь забыв о делах, откровенно прислушивались к соблазнительной песенке, а сама девушка, кажется, готова была хоть сейчас станцевать на столе канкан.