Улыбнувшись, Таня произнесла:
- Спасибо, - она действительно была рада тому, что сын дома. Обозвав себя кукушкой, Татьяна тоже поднялась. Накинув на себя халат, она решилась спросить то, что ее тревожило:
- Саш, а что ты Лешке сказал на то, что он тебя папой назвал?
Артемьев молчал.
- Ну?
- Посмотри на меня.
Приложив усилия над собой, Таня подняла глаза от пола и встретила упрямый Сашин взгляд.
- Он все равно рано или поздно станет моим сыном, так же как и ты станешь моей женой. Это не обсуждается. Так что не вижу смысла ему сейчас называть меня дядей Сашей.
- Что ты имеешь в виду, говоря о том, что он станет твоим сыном? - подобралась всем телом Татьяна.
- Я усыновлю его и дам свою фамилию.
- А ты меня ни о чем спросить не забыл? - начала закипать Таня. Может если бы это не звучало в столь категоричной форме, она и была бы рада, но так, как это преподнес Саша, вызывало лишь гнев. Хотя это и не удивило Татьяну.
- В смысле предложение тебе сделать? Прости дорогая, но я тебя уже предупреждал, что теперь никуда не отпущу. Так что предложения делать не буду, но дату регистрации брака скажу.
- Артемьев ты больной?
- Нет. Здоров как бык, - весело отрапортовал Саша.
- Осеменитель, - буркнула недовольно Таня, надеясь, что ее не услышат.
- Готов быть и им.
- Точно лечиться надо, - покачала головой девушка, после чего была заключена в крепкие мужские объятия.
- Я все решил, - мягко проговорил Саша и, чмокнув Таню в нос, повел ее на кухню.
Они еще очень долго говорили этой ночью: об Анастасии Игоревне и ее визите, о том, почему Саша так долго не приезжал, вспомнили и об Оксане, от которой целый день Артемьев не получил ни одного звонка, что настораживало. А закончили тем, что Саша рассказал о желании отца познакомиться с внуком и невестой сына.
Теперь между ними ничего не стояло. Почти ничего не стояло. Таня не смогла сразу же после "заключения мира" рассказать о своем интересном положении. На сегодня, Саша и Таня решили все вопросы и смогли прийти к взаимопониманию.
Перекусив после бурных дебатов, Артемьев утащил свою будущую жену обратно в комнату и, прикрыв дверь, начал снова показывать, как сильно любит Таню. Что он готов на все ради нее. Не нужно было слов, все это читалось в его действиях по отношению к своей женщине, которую он боготворил.
Сидя на кухне и с удовольствием попивая свою первую утреннюю чашку чая, Таня раздумывала над тем, как и когда, рассказать Саше о беременности.
На соседний стул присел сонный Алексей. Зевнув, он потер глаза маленькими кулачками и спросил:
- Выспалась?
- Ага, - кивнула Таня, отпивая очередной глоток.
- У тебя что-то болело ночью? - вопрос немного поставил в тупик.
- С чего ты взял? - настороженно поинтересовалась у сына Татьяна, понимая, что не хочет слышать ответ на свой вопрос.
- Ты плакала ночью, я хотел к тебе прийти, но вспомнил, что с тобой дядя Саша. Подумал, что он сам тебя успокоит.
Шумно сглотнув и сильно покраснев, Таня поставила чашку на стол и поднялась. То, что ребенок принял за плач, были ее стоны и если бы Лешка все же вошел...
"Да-а-а, интересную бы картину он увидел".
- Так, давай иди умывайся, а я пока тебе что-нибудь на завтрак приготовлю, - постаралась выпроводить из кухни сына Таня, чтобы в одиночестве взять себя в руки. Когда нет внимательно наблюдающих за твоими действиями глаз, полных детского любопытства, которое порой загоняет в угол.
- Я в саду поем, - отмахнулся Лешка и пошлепал в ванную комнату.
Присев обратно на свое место и переведя дыхание, Таня постучала себе ладошкой по лбу.
- Нельзя забывать про чуткий сон Лешика. Нельзя.
Так она и сидела, ругая себя до тех пор, пока не услышала заинтересованный голос:
- А можно узнать, что ты делаешь?
Стих шум воды в ванной в коридор вышел Алексей. Саша обернулся и подмигнув мальчику пожелал доброго утра.
- И тебе, - под нос сказал ребенок и прошмыгнул мимо дяди Саши на кухню к матери.
Артемьев не совсем понял, что с Лешкой, но и задавать никаких вопросов пока не стал.
Усевшись на табурет, он отхлебнул чай из чашки Тани и скривился.
- Что за дрянь ты пьешь?
- Черный чай, - спокойно ответили ему. Поднявшись, Татьяна поставила чайник и прислонилась к холодильнику плечом. Посмотрев на сына отметила его молчаливость и какую-то несвойственную Лешке робость.