Оглушённый таким беспросветным цинизмом, Барри опустил пистолет и отступил назад, во все глаза глядя на Деррока, словно не веря тому, что видел и слышал.Командир "Каллисто" держался спокойно и уверенно. Подлый коршун, заклёвывающий раненых, и прячущийся в ущелье, когда появляется настоящий сильный враг; идущий по головам и преследующий только свои интересы.
- Однажды ты поплатишься, подлец, - только и мог сказать Барри.
- Заметь, Уоррен, я тебя спокойно отпускаю, - с полуулыбкой заявил Деррок, - а ты знаешь, что от меня мало кто уходит спокойно.
- Ты за всё ответишь, гад! - в эту минуту Уоррен Барри жалел о том, что не дал пропуск Моргану.
Тот бы не колебался. Но вряд ли бы остался потом в живых. А допустить такое Уоррен Барри не мог. Он опустил бластер и пошёл к двери.
- До свидания, Уоррен, - улыбнулся ему вслед Деррок.
Барри шёл по коридору, пошатываясь и тупо глядя перед собой. Он проиграл, Рассел умирала, он не смог отомстить и заработал неуважение Моргана, который никогда не простит ему мнимой порядочности.
- Сэр! - негромко окликнул его кто-то.
Барри обернулся. Из тёмного коридора вышел человек и протянул ему пластиковую ампулу.
- Возьмите, - отрывисто сказал он, отворачивая лицо от света, - один миллилитр внутривенно. Должно подействовать.
- Кто вы? – спросил Барри, силясь разглядеть лицо незнакомца. – Почему вы помогаете мне?
- Я просто хочу, чтобы подполковник Рассел выжила, - ответил незнакомец.
Летя обратно, Барри всё время об этом думал. У него никакой гарантии не было, что ему не подсунули новую отраву, но выбирать было не из чего. Хоть так, хоть этак, Рассел умирала. И рискнуть стоило. Поздним вечером, даже не заезжая в отдел, он приехал в центральную клиническую больницу, под каким-то предлогом выдворил из палаты сидящего там Макарова и сделал ей инъекцию из той ампулы, что ему дали на «Каллисто».
Сразу после его ухода приплёлся пьяный в стельку и не спавший почти двое суток Морган, который слетал к своему тибетскому приятелю - отшельнику Рамаджи, напился у него пальмовой водки, рассказал о своём несчастье и упросил приехать, посмотреть на напарницу.
Рамаджи был всё в тех же индийских хламидах и всё на той же допотопной деревяшке. Тибетский колдун организовал целый ритуал: зажёг чёрные и красные свечи, повсюду насыпал вонючих порошков и трав и, бормоча заклинания, стал махать над лицом Рассел диковинным амулетом, висевшим на длинном кожаном шнурочке.
Пьяный Морган, периодически вписывающийся в углы и косяки дверей, носился от колдуна к доктору Саади, уверяя, что это никакое не шарлатанство, что он всё потом уберёт, а потом бежал обратно к сердитому Рамаджи, умоляя его не прекращать чудотворствовать.
Тут же была Мерседес Уайф, на которую никто не обращал внимания. Видя старания Моргана, бьющегося в лепёшку и хватающегося за соломинку, чтобы спасти её подругу, она тихо плакала и молилась сквозь слёзы.
Доктор Саади, махнул, наконец, рукой и ушёл к себе в ординаторскую, чтобы поспать пару часов, пока нет экстренных больных. Рамаджи ещё немного поколдовал над Рассел, вытер вспотевший лоб и сказал:
- Она вернётся. У неё сильный духовный потенциал. Она вернётся, Кейси. Она будет жить.
Он положил сухую коричневую руку на лоб Рассел, что-то пробормотал и засобирался домой. Морган проводил его, поехал к себе, упал на диван и измученный тревогами и недосыпаниями, сразу же заснул.
Во сне он видел Рассел, в спортивных шортиках и майке, они играли в волейбол на лесной поляне, и он почти наяву слышал её звонкий смех. «Ё-моё, - вспомнил Морган, посылая ей мяч, - я же так её и не поцеловал».
- Моя подача, Морган! – крикнула Рассел. – Отбивай!
- Рассел, иди сюда, - позвал он.
- Что такое? – она непонимающе сдвинула бровки.
- Тайм-аут, - улыбнулся Морган, - подойди на минуточку.
Она приподняла сетку, пролезла под ней и подошла к напарнику.
- Ну что , Морган? – спросила нетерпеливо.
Он шагнул к ней, положил руки на её талию, мягко притянул к себе и, отведя прядь светлых волос с её лица, наклонился… и проснулся от пронзительного телефонного звонка.
- Господи! – простонал Морган. – На самом интересном! Ох, ё-моё! Девять часов!
Он проспал, опоздал на работу, а поскольку вчера там не был, сегодня его ждёт такой разнос от шефа… Наверняка, он и звонит. Морщась от муторной головной боли, Морган нажал кнопку:
- Агент Морган. Я вас слушаю.
- Доброе утро, - приветствовали его, - это доктор Саади.
- Что, док? – чувствуя, как внутри всё сковало холодом, прохрипел Морган. – Что?
- Ничего, - в голосе врача торжествующее ликование, - она очнулась и просит лукового супа.
- Да за ради бога! – заорал Морган, запрыгивая в штаны. – Хоть ведро! Где у нас ближайший французский ресторан?
- Да что вы, агент, - засмеялся доктор Саади, - нельзя ей пока луковый суп. Бульончик некрепкий, киселёк, глоточками, понемногу…
- Я еду, док! – проорал счастливый Морган и помчался в ванную.
По дороге в больницу он сделал два дела – купил бутылку пива и опохмелился, и позвонил Тревору, попросив отмазать его перед шефом. Друган сообщил, что шефа на месте нет, а Уэлл и Брайд все иззвонились. «А и чёрт с ними! – захохотал Морган. – Напишу я им отчёт, не переломлюсь! Ладно, Тревор, я скоро буду!»
Морган ворвался в онко-пульмонологическое отделение лохматым небритым торнадо и едва не сбил с ног доктора Саади, который нёс свежие снимки.
- Здравствуйте, док! – проорал агент, дыша на врача ядовитым перегаром. – Где там моя ненаглядная?