Рассел удивлённо вскинула брови, рука, державшая сигарету, дрогнула, и пепел упал на стол. Темп и громкость музыки нарастали, и в голосе Моргана сквозила какая-то надорванность, словно его пальцы ударяли по струнам его же души.
- Эти жёлтые листья
В ладони
Свои
Собираешь,
Отсверкали они и лежат на холодном лугу.
И ты сердцем моим,
Словно листьями
Теми
Играешь,
И бросаешь в костёр,
Не сжигай только нашу мечту!
Глаза в глаза. В её взгляде недоумение, смятение, почти страх. В его глаза вообще смотреть невозможно, они горят, кричат. Рвёт струны души, рвёт гитарные струны, поёт на одних чувствах, так, что ей не по себе, хочется бежать, но она будто с высоты смотрит на беснующуюся горную реку, и не может оторвать взгляд и делает шаг вниз.
Я боюсь твоих губ,
Для меня
Это просто
Погибель!
В свете лампы ночной
Твои волосы сводят с ума!
И всё это хочу
Навсегда!
Навсегда я покинуть!
Только как это сделать, ведь жить не могу без тебя!
Отзвучал последний аккорд. Морган отложил гитару и осторожно взял в ладони руку Рассел. Она стряхнула оцепенение и, сделав над собой усилие, засмеялась натянутым неестественным смехом.
- И как прикажешь понимать это музыкальное излияние? – спросила с наигранной весёлостью.
- А как хочешь, - спокойно, без тени улыбки ответил Морган.
И ответ был настолько прямым и ясным, что ей снова стало не по себе. Она попробовала выдернуть свою руку из его руки, но он только крепче сжал её ладонь.
- Скажи мне, Рассел, - в его голосе звучала мольба, - тебе никогда не хотелось, чтобы всё было по-другому?
- В каком смысле? - тихо спросила она, облизнув внезапно пересохшие почему-то губы.
Морган поднял руку, коснулся её лба, медленно провёл кончиками пальцев по её лицу, от щеки до подбородка. Его лицо было совсем близко.
- Чтобы наши отношения были другими, - пояснил он, - тебе никогда не хотелось?
- Хотелось, - серьёзно ответила Рассел.
Лёгкая улыбка тронула губы Моргана, он придвинулся к ней ещё ближе, кончиками пальцев приподнял её подбородок, наклонился...
Телефонный звонок, будто кинжалом, вспорол тишину. Рассел вздрогнула, отпрянула от напарника, испуганно посмотрела на него и схватила трубку.
- Слушаю. Серёжа? – Морган дёрнулся, но Рассел не заметила этого. – Нет. Нет! – в её голосе прозвучало откровенное раздражение. – Сейчас не могу! По кочану! Занята, говорю! Перезвони.
Она положила телефон на стол. В висках громко и часто стучал пульс. Чёрт бы побрал этого Макарова! Ни раньше, ни позже!
- Морган…
- Знаешь, Рассел, - напарник улыбнулся с деланной беспечностью, - мне пора. Спасибо за прекрасный вечер. Не, не провожай, - попросил, видя, что она порывается встать, - увидимся в понедельник, - и вышел.
От хлопка закрывшейся входной двери Рассел вздрогнула. Неужели всё? Ах ты, Макаров, твою мать! Она схватила телефон, набрала его номер.
- Серёжа? Дуй ко мне сейчас же! Мухой! И водки захвати! Жду!
Нервозным жестом придвинула пепельницу, закурила сигарету. Вот же жизнь бекова! Не везёт, так не везёт!