Рассел вспомнила, как Морган пил чай у неё дома – кружка на четыреста миллилитров, треть кружки чайной заварки, треть кружки сливок, пять-шесть ложечек сахара. Пять таких кружек, блюдо пирожных, вазочка варенья. И подавила невольный вздох. В этой жизни всегда найдётся та, которая будет наливать Моргану чай.
- Вот булочки берите, свеженькие, - тарахтела Пилипенко, - у нас в Манкейто своя пекарня, мистера Доббинса, и он каждое утро нам выпечку привозит… Тут зефир ещё, конфетки. Осторожно, не обожгитесь, кофе очень горячий. А вот ещё крекеры очень вкусные, пробуйте…
«Обожри её, Морган! – отчаянно закричал внутренний голос Рассел. – Покажи, как ты можешь!» Потому что Клавдия Пилипенко, сняв маску и шапочку, оказалась даже симпатичней, чем она себе представляла.
- Клавочка, а нам кофейку? – по-свойски обратился к ней шериф.
- Конечно! – с любезной готовностью отозвалась врачиха.
Рассел села за стол. Рядом с шерифом, а не с напарником. Пусть напарник сидит со своей кудрявой Клавкой. «Со своей? Почему со своей?! Что с тобой , Рассел? Почему ты на неё взъелась?» - «Заткнись, внутренний голос. Не твоё дело».
Попили кофе, выкурили по сигарете и поехали в Манкейтский лес.
Машину вёл шериф, Рассел демонстративно села рядом с ним на переднее сиденье, а Моргану пришлось сесть сзади, и, разумеется, доктор Пилипенко уселась рядом. Её-то на кой понадобилось брать? А, вон зачем – следы посмотреть. Следы невиданной зверушки на неведомых дорожках. Энциклопедия юных сурков, срань господня! И по следам она, конечно, зверушку вычислит. По отпечаткам не смогла, а по следам вычислит. Умничка наша.
Рассел заводилась всё больше, потому что Пилипенко сидела уже вплотную к её напарнику, и, положив ему руку на плечо, (в другой она держала какой-то журнал по биологии и периодически тыкала этим журналом ему под нос), оживлённо надиктовывая лекцию из цикла «Мир хищников». А Морган сидел и слушал с открытым ртом. Купился на кучеряшки, кобель.
И потому, что Рассел смотрела не на дорогу, а подглядывала за напарником в зеркало заднего обзора, она не увидела, как перед машиной черной стеной встал тот самый сосновый бор.
Лес, действительно, выглядел мрачно. Старые сосны росли так тесно, что их смыкающиеся вверху кроны почти не пропускали солнечный свет. Толстые узловатые корни, вылезшие из земли, сплелись между собой паучьими лапами. Землю устилал ковёр коричневого мха, усыпанного опавшей хвоей.
В тишине слышался только шум автомобильного двигателя, а не те звуки, которыми обычно приветствует лес своих гостей: пение птиц, возня насекомых, лёгкий шелест ветра в ветвях.
Рассел продолжала подглядывать за напарником и вдруг почувствовала жгучую боль в ладонях, резкую, сильную, как будто каждую кисть насквозь пробило чем-то острым. Она охнула и взглянула на свои руки. И оцепенела.
- Что с вами, агент Рассел? – спросил шериф, поворачиваясь к ней. – Господи боже! – вырвалось у него.