Сигурни была нереально, вызывающе красива. Когда Рассел впервые увидела её – наголо бритую, в форме, она подумала, что это какая-то ошибка, таких солдат не бывает. Такое тело нельзя подставлять под лучемётные очереди. Высокая, стройная, белокожая, будто из слоновой кости выточенная, с тонкой гибкой талией, высокой пышной грудью, узкими бёдрами. Тело Венеры, лицо нимфы, глаза небесной синевы, тонкий профиль, её красота казалась призрачной, пришедшей из мира легенд. В гарнизоне её звали Снежной Королевой.
Сигурни Трой была совершенством. Совершенным убийцей, идеально отлаженной машиной смерти. Когда они немного сблизились, Рассел сказала ей об этом. Сигурни со спокойным достоинством ответила: «Ты не хуже. Только ты закрыта. Откройся миру».
Открыться миру в её понимании значило жить по каким-то первобытным законам. Для неё обретались только две сущности – Война и Любовь. Половина гарнизона была с ней, другая половина мечтала быть с ней. На Сигурни Трой клейма негде было ставить, но самый последний разжалованный солдат на фарш порубил бы того, кто посмел бы сказать, будто Сигурни Трой - шлюха.
Она была богиней «Каллисто». Её профиль кололи на груди солдаты, её фото ламинировали и носили на груди, у сердца; заправляли в медальоны прядь её светлых волос – это уже после, когда солдаты перестали стричься наголо. Кто мог дать последнее пристанище перед смертельным боем измученному неизвестностью воину? Сигурни Трой. Кто помогал после тяжёлых ран, потерявшему веру в себя, вновь обрести её? Сигурни Трой.
Она служила источником неисчерпаемой любви для своих и бесконечной ненависти для врагов. Мужики уходили от неё не опустошёнными, а наполненными, будто она умела перелить в них только ей ведомую древнюю силу. Это можно было сравнить с крещенской купелью, только холодная красота Сигурни Трой горела ровным высоким огнём, согревая далеко окрест.
И Уоррен Барри, видимо, понимал, кем является Сигурни для бойцов, и потому закрывал глаза на неуставные отношения.
Рассел вспомнила один эпизод. Уставшая после разведвылета, она шла по территории гарнизона, к бане. Два часа после отбоя, тишина, слышен только размеренный стук шагов в тяжёлых армейских ботинках.
Она вошла в баню, прошла через пустые душевые, открыла дверь сауны и заглянула туда. Три пьяных, обкуренных, голых и счастливых солдата сидели рядышком на полке, а на их коленях, как на диване разлеглась такая же пьяная, обкуренная, голая и счастливая Сигурни Трой. Грубые мужские руки трогали её, гладили, ласкали, а она лежала, курила косяк с анашой и смотрела в потолок отрешённым взглядом небесно-синих глаз. Однако, не настолько ещё была под кайфом, чтобы не услышать, что дверь открылась, и не увидеть подругу.
Рассел поманила её пальцем.
Сигурни слезла со своего бесстыдного ложа, сказала: «Я щас» и вышла в коридор.
- Чё тебе, Джо, кайфоломщица? – спросила она.
От неё пахло водкой, травой, тяжёлым мужским потом и спермой. Но никакой плотский запах не мог перебить впечатление от прекрасного тела, усеянного капельками пота, как жемчужинами. Она стояла перед Рассел спокойная, безмятежная, и будто светилась в полумраке. Вечно непорочная грешница.
- Батя сказал, завтра в развед с тобой полетим, - ответила Рассел, забирая у неё косяк, - не пей сегодня больше. Он сказал, ещё час тебе на психологическую разгрузку. Если через час не будешь в казарме, сам придёт шугать.
Сигурни состроила унылую гримаску.
- Вот зануда, батя. Трахнуться с ним, что ли? Может, подобреет?
- Иди, - Рассел легонько подтолкнула её к дверям сауны, - у тебя час всего.
- Только душу растравлю, - вздохнула Сигурни, - и себе, и им. Ладно, пойду, мож, успеем чего…
- А то мало ты успела! – фыркнула Рассел, показывая на засохший белёсый подтёк на бедре подружки, – Как ты только справляешься с ними?...
- А чё там справляться? – Сигурни невозмутимо обтёрла бедро ладонью. – Их трое всего. Один спереди, один сзади, один в рот. Хорошие пацаны, я люблю их.
- Ты весь мир любишь, - улыбнулась Рассел.
- Ага, - кивнула Сигурни, - я бы и с тобой полизалась.
- Иди уже! – Рассел снова тихонько толкнула её в плечо. – Мать мира.
Сигурни наклонилась, легко поцеловала подругу в лоб и скрылась за дверью сауны.
- Отделение, херы на прицел! – услышала Рассел её голос и пьяный мужской гогот. Она улыбнулась и пошла в казарму.
Вот почему она так не может? Просто жить одним днём, любить весь мир, ничего не ждать, ни от кого ничего не требовать? Почему, оттого что Морган сегодня с ней ласков, а завтра зол, она теряет твёрдость земли под ногами?
В дверь постучали.
Рассел открыла. На пороге стоял шериф Монтессори.