Рассел не стала объяснять цель своего визита, хотя догадывалась, что её приняли за кающуюся грешницу. Ну, и пусть. В Бога она не верила, никогда не просила прощения, но пару раз, когда смерть держала за горло, ждала от кого-то незримого помощи, смутно надеясь, что Он услышит. И – Он же помогал? Или – она сама?
Рассел вздохнула, отгоняя тяжёлые мысли. Несмотря на то, что подкрепилась пиццей и горячим кофе, она чувствовала себя совсем больной и разбитой. Вошла в кабинет настоятеля, представилась, кратко изложила ситуацию. Спросила, не видел ли он ничего необычного в последние дни? Не видел. А знает ли вот эту девушку? Она была в храме за день до гибели. Нет, не знает, возможно, она пришла в этот храм впервые.
Рассел попросила присмотреть за прихожанами, и, если поведение кого-то из них покажется настоятелю странным, немедленно связаться с полицией или КСС. Вот её визитная карточка. Она заранее благодарна за помощь, до свидания.
Она ушла и не заметила пристального взгляда одного из певчих, что наблюдал за ней с клироса, старательно выводя дискантом замысловатый стих девяностого псалма «Живый в помощи».
По дороге Рассел настиг телефонный звонок от Эллен Брайд. Полисвумен просила приехать и помочь. Завал. Рассел поехала. Вдвоём до вечера разбирали показания задержанных по подозрению. Не то всё было. Не те люди. Просто случайно оказавшиеся не в то время, не в том месте. Потом позвонил Морган, доложил, что по следствию всё «глухо, как в танке». И попрощался с ней до завтра.
Рассел закончила разбор всученных Брайд материалов и поехала домой. Приняла душ, покормила рыбок, полила герань, которую подарил ей Морган. Тревор сказал, Морган в кого-то там безнадёжно влюблён. А напарнице предлагал начать с ним семейную жизнь. Зачем? Чтобы забыть ту, другую? Жениться назло? Дурак Морган.
Рассел принялась чистить и жарить картошку, которую вчера купил дурак Морган. Включила музыку. Ту самую, которую «Джордан слушает, когда ей очень-очень плохо». Джордан уже забыла, когда ей было хорошо. Пожалуй, только на «Каллисто» и было хорошо. Когда можно было выпустить из груди злого тигра, разрушать и убивать, гасить в зареве войны боль своих потерь и неудач.
Рассел достала из холодильника салат, сосиски, поужинала, покурила, помыла посуду, ещё покурила. Притащила маленькую подушечку, положила её на диван, легла, прикрыла глаза. Она уже отплывала в дремоту, когда зазвонил телефон. Не включая изображения, нажала кнопку ответа.
- Алло.
- Рассел, ты дома? – голос дурака Моргана. Взволнованный какой-то. Даже можно сказать, испуганный.
«Нет, на дискотеке», - подумала она, а вслух спокойно ответила:
- Дома.
- Я подъеду щас, - сказал он.
- А что случилось?
- Я сейчас буду, - в его голосе уже открытая тревога, - не уходи никуда.
- Ладно, жду тебя, - отозвалась она озадаченно, - подъезжай.
Пришлось сползать с дивана и идти на кухню. Что же так встревожило неуёмного напарника, что он сорвался на ночь глядя, ничего не объяснив? Рассел сидела у стола, сонно глядя на красный огонёк закипающего чайника.
В дверь позвонили. «Э-ге-ге-гей! – пропел звонок. – Джордан, к тебе гости!»
Рассел отскребла задницу от дивана и пошла открывать. В дверной глазок она не заглядывала – кому там ещё быть, как не Моргану, который звонил, которого она ждёт.
- Заходи, - сказала она, открывая дверь, но не напарника увидела, а даже не успела понять, кого увидела. Струя вонючего газа ударила ей в лицо, ослепила, Рассел махнула рукой, инстинктивно закрываясь, и сразу же сознание полетело прочь, куда-то вниз, на узорные плитки пола лестничной площадки.
В себя её привёл поток воды, обрушившийся на голову, на грудь. Рассел судорожно вдохнула, поперхнулась и закашлялась.