- Очнулась, сучка каллистянская? – издалека услышала она тот самый голос, что так часто преследовал её в ночных кошмарах.
Опять этот сон. Опять время вспять. Опять назад в прошлое. Опять тот вечер на Деметре, в душных после полуденного ливня тропиках. Спиной она ощущает гладкий пластик, руки подняты вверх и привязаны к столешнице, ноги опущены вниз и привязаны к ножкам стола. Она чувствует боль от крепко стянувших запястья и лодыжки верёвок.
- Нет, - прохрипела Рассел, судорожно мотнула головой, силясь открыть глаза и проснуться.
Рванулась, верёвки глубже врезались в тело, застонала от боли, тяжело вздохнула, и тёмная пелена перед глазами растаяла. Она не проснулась, и это был не сон. Она находилась не в затерявшемся в джунглях Деметры штабе боевиков капитана Свобода, а на своей кухне, привязанная к обеденному столу, и её палачей было не восемь. Он был один.
Высокий, худощавый, одетый в белоснежные, тщательно отглаженные брюки и чёрный свитер. Вьющиеся тёмно-русые волосы зачёсаны назад, а в карих глазах, устремлённых на неё, отсутствовало всякое выражение. Стеклянный взгляд. Он словно находился в трансе, грезил наяву.
Рассел даже не испугалась. Нелепость ситуации – она у себя дома, привязана к собственному столу на своей же кухне каким-то сумасшедшим, брызнувшим в неё нервно–паралитическим газом, разозлила настолько, что кровь бросилась в лицо, и она только и могла выговорить:
- Ах ты, мразь поганая! Куда ты сунулся?! Ты труп, понял? Отпусти меня сейчас же!
- Труп – ты, - спокойно возразил он, глядя сквозь неё пустыми провалам глаз.
Он наклонился, зацепил пальцем цепочку на её шее (Рассел соединила порванное звено), оглядел Морганов крестик. Рассел передёрнуло от отвращения.
- Руки убери от меня, тварь! – рявкнула она.
- А прежде был армейский жетон, - раздумчиво произнёс незнакомец, глядя на крестик, - латунная пластина, а на ней надпись «Джордан Рассел, лейтенант, две четырёхконечные звезды – эмблема «Каллисто», группа крови – четвёртая, и резус – отрицательный».
Вся кровь отхлынула от лица Рассел, уступив место мертвенной бледности.
- От…куда ты знаешь? – у неё даже дыхание перехватило, и голос сел до шёпота.
- Это вот здесь, - незнакомец поднял руку и дотронулся до лба.
Жест его был медленным, величественным. И говорил он так же, нисколько не сомневаясь в своём великом предназначении, наслаждаясь миссией, что выпала на его долю.
- И десятое апреля три тысяча тридцать седьмого года тоже здесь, - ясным, звучным голосом, словно инквизитор, читающий приговор, произнёс он.
Рассел почувствовала, что ей не хватает дыхания, она не может сделать вдох, захватить воздух. Очертания кухни поплыли перед глазами. Он знал и дату. Тот день, когда это было.
- Кто ты? – хрипло прошептала она.
В её воспалённом сознании незнакомец, который знал о ней всё, предстал не человеком, иным, более высшим существом.
- Я твоё очищение и избавление от кошмаров, - произнёс он, - ты вновь окунёшься в купель страдания, но лишь затем, чтобы перейти в блаженную негу вечности, где страданий не будет. Мученица да узрит рай…
Его слова привели Рассел в чувство. Она стряхнула суеверный страх, вновь ощутила ясность мысли и почувствовала, как закипает в ней ярость.
- Сукин сын! – процедила она сквозь зубы. – Только посмей меня тронуть!
- Посмею, - холодно усмехнулся он, доставая из-за пояса настоящий армейский нож.
Дело принимало серьёзный оборот. Рассел нужно было тянуть время. Отвлечь его, заговорить.
- Ты не орудие справедливости и не божье правосудие, - её била дрожь от злости, и страха она не чувствовала, - ты сумасшедший фанатик, и твоё место в психушке! Идиот! – добавила она. – Ты же забрызгаешь моей кровью свои белые брюки!
Это сработало. Он перевёл взгляд на свои брюки, оценил их безупречную белизну, потом резко наклонился к Рассел и одним движением распорол сверху донизу её старую каллистянскую майку-борцовку. Рассел судорожно выдохнула. Она по-настоящему испугалась.
- Отойди от меня, мразь! – истерично выкрикнула она, дёргаясь на столе в тщетных попытках высвободить руки.
Незнакомец достал из кармана брюк толстую сигару, откусил кончик и прикурил. Рассел затрясло. Она знала, что за этим последует. Раскурит сигару, а потом затушит об её живот. Она набрала полную грудь воздуха и заорала так громко, как могла.
И в собственном крике не услышала свиста лазерного луча, разрезавшего замок, и стука открывшейся под сильным ударом двери не улышала, и выстрела тоже не услышала. Она только увидела, как склонившегося над ней маньяка отбросило назад, он ударился затылком о кухонную плиту и упал. И почти сразу же перед ней возникло бледное взволнованное лицо её напарника.
- Я успел? – сам себя спросил Морган, оглядел её, убедился, что она не ранена, и сам себе ответил: – Я успел.
Достал нож и перерезал связывающие её верёвки. Бережно снял её со стола, поставил на ноги.
- Спасибо, - прошептала Рассел, и вдруг голос её пресёкся, она прижалась обнажённой грудью к грубой форменной ткани Морганова комбинезона и разрыдалась в голос. Он обнял её, молча гладил по волосам, успокаивая.
- Как ты только умудряешься попадать в такие истории, Рассел, - вздохнул он, - ну, всё, всё. Не плачь. Всё кончилось.
Она отстранилась, вытерла слёзы, тщетно попыталась стянуть непослушными руками разрезанную на груди майку. Морган отвёл взгляд в сторону. Обнял её, отвёл в комнату, усадил на диван. Достал из шкафа чистую футболку, принёс, помог ей надеть. И всё молча, не говоря ни слова.
Слова были не нужны, Рассел и так знала, пока Морган рядом, с ней ничего не случится. Морган никому не позволит её обидеть, Морган всегда придёт на помощь, Морган, если нужно будет, ради неё на плаху ляжет. Напарник Морган. Сел рядом, привлёк её к себе, головой на грудь, гладил по волосам. Молча.
- Откуда ты узнал про меня? – тихо спросила Рассел. - Тебе Барри сказал?
- Нет, - Морган говорил с трудом, в голосе его слышалось страдание, - я сам догадался. Не спрашивай, Рассел, я сам не знаю, откуда. Меня будто подбросило что-то, я позвонил тебе, а потом поехал. Главное, не опоздал, - он помолчал немного, а потом другим уже, злым тоном спросил, - где Макаров?
- В рейсе, - ответила Рассел.
- Вечно ты одна! Когда всякое такое случается! – с досадой констатировал напарник.
Потом он звонил по телефону, приехала полиция, Уоррен Барри. Задавали Рассел вопросы, она отвечала что-то. Труп унесли, заменили замок в двери. Потом Морган и шеф вполголоса ругались в коридоре. До Рассел доносились обрывки фраз. Она сидела на диване, курила, безучастная ко всему.
- Ты знал! – Морган говорил на последней стадии раздражения, едва не срываясь на крик. – Ты знал, и дал ей это дело!
- Убийство при странных обстоятельствах! – оправдывался Барри. - Я знал только то, что мне доложили из полиции, а не подробности!
- Мог бы и потрудиться более внимательно изучить дело! - Морган в запале совершенно забыл о субординации и говорил с шефом так, будто не являлся его подчинённым, а наоборот. – Наперёд будь повнимательнее и перестань уже затыкать ею каждую дырку!