- Правда. Чёрные. Очень редкие. Таких нигде нет. Морган… - она помолчала, словно раздумывая, сказать, или нет, и неожиданно призналась, - а ты здорово дерёшься. Я потрясена.
Морган повернулся и посмотрел на неё. Рассел стояла и улыбалась разбитыми губами. Вообще-то, выглядела она очень прилично. За ночь, благодаря хорошим мазям и ежедневным консультациям врача, синяки и ссадины заживали, опухоль спадала, оставались только светло-сиреневые пятна и коросты, которые быстро отпадали. Но по губе на последнем поединке её приложили хорошо, пришлось шов наложить в уголке рта, и теперь улыбка напарницы выглядела косой и ехидной. Морган почувствовал горячий накат щемящей нежности, хотелось обнять её, коснуться губами этого шрама в уголке губ, но это же Рассел… Держи своё при себе, это спасёт тебя от разочарований.
- Мне нравится твоя воля к победе, - сказала она, - ты бы какой хотел приз в финале?
- Тебя трахнуть, - безмятежно улыбаясь, ответил он. Всё-таки, правило «бей первым» хорошо поднимает настроение.
Рассел сморщилась.
- Мечтай о чём-нибудь высоком! – и боднула его грудью в плечо. И тут же согнулась, закашлялась.
- Довыпендривалась, - Морган придержал её за руку, дождался, пока она прокашляется. Они пошли дальше.
- Ты таблетки свои пьёшь, Рассел? – строго спросил напарник.
- А то как же? Не пила, давно бы сдохла.
- А я тебя всё равно трахну, Рассел, - пообещал он.
- Морган… На ринге есть обычай – выжившие угощают друг друга пивом, - сказала она раздумчиво, - вот это я тебе гарантирую в случае победы, мой дорогой Морган. А там посмотрим.
- Дорогой? – уцепился он за слово.
- Вдумайся в смысл! – Рассел подняла вверх указательный палец. – Ты мне очень дорог, Морган.
Вот и всё сказала. И никаких пояснений больше не надо. До Пирамидальной шахты шли молча.
Морган не хотел ни о чём думать, прикидывать, выводить, форсировать события. Когда они стояли в забое, на глубине семидесяти двух метров, окружённые тишиной и величественным сиянием чёрных алмазов, россыпью звёзд устилающих потолок пещеры, его снова накрыло. Хотелось взять её за руки, прижать к лицу её ладони.
Боже правый, как он любил Рассел! И здесь, в самом центре Сатурна, в благоговейной тиши сокровищ недр, они не принадлежали ни к одному из миров, и здесь не было правил, нарушать которые нельзя. Но им предстояло вернуться туда, где их было слишком много. Перед ними стояла задача – победить, и если они выживут, тогда можно будет взять в ладони этот мир. Он у них будет. И они тогда будут – друг для друга.
И он наступил, последний, финальный день. Семюел Деррок не сказал, с кем они будут драться, но сообщил, что бои пройдут одновременно. А разве в комплексе «Гладиатрикс» есть ещё арена? Рассел не помнила. Кажется, была только одна.
Впрочем, не важно. Одновременно, так одновременно. Не придётся наблюдать друг за другом и молить всех богов о ниспослании победы. Все силы будут нацелены на бой, ничего стороннего.
Рассел в синей майке-борцовке, в синих шортах. Высоко забраны в «хвост» волосы. Морган в чёрных узких тренировочных штанах, обнажён до пояса. От ярёмной впадинки до живота тянется вниз узкая ленточка тёмных волос. Рассел прошибает идиотский смех, она подходит к Моргану и пальцем проводит по этой дорожке, и хохочет на всю раздевалку.
- Рассел, ты что? – недоумевает Морган.
- Трамплин… для мандавошек… - еле выговаривает она через смех.
Сенсэй хмурится, подходит к ней, встряхивает её за плечи.
- Соберись! Твой выход!
Рассел обрывает смех. Лицо её становится серьёзным. Морган легонько сжимает её плечо.
- Удачи тебе.
Её взгляд пересекается с его взглядом, и в этом взгляде всё.