- Гонг! – орёт сенсэй, и ещё что-то по-японски, понятное только ей одной.
И происходит непостижимое: Рассел улыбается. Всего краешком губ, но это страшная, нереальная, потусторонняя улыбка. Медленно поворачивает упрямо вздёрнутый подбородок. Рука, правая, плёткой висит вдоль тела. И вся сила в левой, сжатой в кулак. Рассел. На краю, у последней черты.
Удар. Ещё. Ещё. Деррок промахивается. Она бьёт его ногой, разворачивается и левой рукой наносит удар в грудную клетку. В этом выпаде столько звериной ярости, жажды мести и желания жить, что кулак входит в живое тело, как в картонную коробку, и ломает рёбра. Зрители каменеют в изумлении. Такого ещё не видели.
Рассел выпрямляется, взметает вверх окровавленный кулак. Поверженный противник у её ног, в луже крови, но ещё, кажется, дышит.
- Смерть… - тяжело дыша, тихо говорит она, - стоит того… чтобы жить…
- Касатка! – взрываются трибуны.
У Моргана закладывает уши. Буря эмоций сносит зал. Касатка, никому не известная поединщица, отправила в ад учредителя боёв и лучшего гладиатора Системы.
Нет, не совсем ещё отправила. Деррок у её ног, хрипит в предсмертной агонии, кровь пузырится на губах. При тщательном медицинском уходе у него есть хорошие шансы, но толпа неистовствующих шакалов, падальщиков, не удовлетворённая битвой львов, требует кровавого финала.
- Добей его! – орёт толпа. – Добей его, Касатка! Добей его! Бой на поражение! Касатка! Добей его!
Рассел поднимает с пола растерзанное тело бывшего директора клуба «Гладиатрикс». Один удар коленом в разбитую грудь, и всё кончено.
- Добей его! – беснуется зал.
Рассел обводит взглядом ревущие трибуны. Опускает глаза. Деррок в сознании, и уходит достойно, подчиняясь силе правого. Медленно кивает и вновь по его губам змеится тонкая усмешка. И память услужливо швыряет Рассел в тот морозный день, в свист лазерной перестрелки, когда прорваться к раненому командиру нет никакой возможности, и отстреливаясь, она в бессилии видит, как краснеет снег под неуклюже лежащим на боку Уорреном Барри. А адмирал Деррок находит лазейку, и, прорвавшись под перекрёстным огнём, уносит Барри из самого пекла ада.
- Добей его! – орёт свора гиен на трибунах.
Рассел стискивает зубы. Слепящий холод. Раненый Уоррен Барри на руках своего командира, адмирала Деррока.
- Добей его!
Она опускает руки. Тело Деррока тяжело валится на пол. В наступившей звенящей тишине слышно его хриплое булькающее дыхание. Рассел поворачивается спиной к толпе и, тяжело ступая, уходит с арены. Такеши Садзуко подхватывает её, придерживает за талию. Морган переваливается мешком через ограждения, догоняет их.
- Касатка!
Она поворачивается, обнимает его здоровой рукой.
- Прости, что тебя нокаутировала.
- Должна будешь, - смеётся Морган.
Они уходят с арены. Зрители замолкают, застывают в оцепенении. В наступившей тишине слышно только хриплое дыхание поверженного Кондора. Которому Касатка оставила жизнь. Почему – им не понять. Что дано львам – не дано шакалам.
Морган и Рассел сильно напились. Пили прямо в кабинете врача, пока он обрабатывал раны Рассел и фиксировал повязкой сломанные кости руки. Ни доктор, ни сенсэй не возражали. Сегодня им было можно всё.
Вокруг клуба «Гладиатрикс» толпились любопытные, репортёры. Новость о исходе последнего боя быстро облетела Сатурн-сити. Пришёл юрист, огласил суммы выигрыша. Морган и Рассел переглянулись: на такие большие деньги они и не рассчитывали.
- Можно сверхскоростной лайнер купить, - пробормотала сама себе Рассел, - если твои и мои сложить. И полететь... Впрочем, чтобы туда, нужен военный крейсер. А на него не хватит…
- Куда собралась? – поинтересовался Морган. – С инопланетянами воевать? Рассел, жизнь слишком коротка и прекрасна, чтобы тратить её на сведения счётов. Тем более, при твоём-то скверном неуживчивом характере, у тебя долги с каждым вторым…
- Там, - Рассел дотянулась до банки крепкого тёмного пива, стоявшего на столике с перевязочным материалом, - там, Морган, угроза всей живой цивилизации вообще…
- Тебе не надоело мир спасать? – фыркнул напарник. Смял пустую пивную банку, бросил в корзину с медицинским мусором и достал из сумки ещё одну. – Я с тобой не поеду. Мне моя юная жизнь дорога, как память. Давай, Рассел, махнём на море на пару недель? Отдохнём…
- Можно, - кивнула она, - а ты что будешь делать со своей долей?
- И правда, что? – поразмыслил Морган. – Ну, на море, ну, подарки там, маме, братьям, племянникам… А остальные? Мне столько не пропить… Юрист ещё здесь?
Юрист, сидевший в углу кабинета на кушеточке, с готовностью вскочил и встал рядом.
- Вот столько, - Морган написал на листе бумаги цифру, - мне, - а вот столько, - написал другую цифру, - в фонд борьбы с тяжёлыми детскими болезнями.
- Браво, Ирбис! – выразил своё мнение сидящий на кушетке сенсэй.
- Да чё, надо делать добрые дела, - беспечно отмахнулся Морган, - Рассел, не жопься, - предложил он напарнице, - давай тоже принеси пользу. Хоть вон семьям своих погибших товарищей с «Каллисто».
- Нет, Морган, ради памяти погибших и безопасности всего человечества надо предпринять одну экспедицию… Но пока что я не знаю, как это всё обустроить. Мне нужно посоветоваться с кое-кем, это в три дня не решается. А деньги покуда пусть полежат в банке.
Напарник пожал плечами, мол, хозяин-барин, и принялся пить пиво. Потом вспомнил нечто важное и спросил:
- А ты что, Рассел, хотела меня убить?
Она пожала плечами и осторожно отпила из банки. Ей наложили несколько швов на разбитые губы, и она могла делать только маленькие глоточки.
- Не хотела я тебя убивать…
- А чего тогда прыгала и орала: «Дерись со мной! Дерись со мной!»? – уточнил Морган.
- Ну, я хотела, чтобы было честно. Думала, ты вступишь в бой, я тебя вырублю, и вызову на ринг Деррока. А ты вон как. Пришлось тебя безоружного вырубить… Морган, на ринге нет благородства. Ценна только жизнь.
- Гнилые у тебя ценности, Рассел, - заметил напарник, допивая пиво.
- Ты так считаешь? – она взяла из коробки, стоявшей на столике, бумажный платок, откашлялась в него и показала Моргану. Платок был в крови. – Ценна только жизнь, - припечатала она и выбросила платок в мусорную корзину, - помирать станешь, поймёшь.
- Кровотечение не связано с твоей болезнью, Джордан, - пояснил доктор, заканчивая перевязку, - это следствие удара. Уже завтра в мокроте будут слабые примеси крови, а через пару дней всё будет чисто. Если будешь внимательна к своему здоровью, ты восстановишься быстро.
- Рассел у нас бессмертная, - ухмыльнулся Морган, - правда, Рассел?
На Землю они возвращались уже сильно пьяными. В лайнере шутили, подтрунивали друг над другом, допили одну на двоих последнюю банку пива и уснули. Такеши Садзуко облегчённо вздохнул. Он долетел с ними до Нью-Йорка, а там взял билет до Окинавы.
Тепло простились. Морган зазывал в гости, но сенсэй отказался. Рассел поехала на квартиру к напарнику праздновать победу. Они купили ящик пива, сущёной рыбы, чипсов, прочих пивных закусок и напились в стельку. Танцевали на веранде, кидались банками из-под пива в прохожих. Потом по просьбе Моргана Рассел залезла на стол и принялась танцевать стриптиз. Но была настолько пьяна, что, снимая лифчик, потеряла равновесие, и сверзилась на пол. Потом они долго в угаре орали песни и уснули далеко за полночь.