- Ладно, иди в душ, пожрёшь и вали отсюда, - велел Морган, - уже, честное слово, видеть тебя не могу, мозгоклюйка.
Когда Рассел вышла из душа, Морган стоял в коридоре с потерянным видом. В руке он держал телефон, который молча сунул ей к уху. Рассел послушала. Говорил Уоррен Барри, и она не сразу поняла, что он сказал.
После её победы в клубе «Гладиатрикс» был проведён ряд расследований… словом, закрытие четвёртого отдела признали незаконным, контору восстановили в прежних полномочиях, и завтра начальник ждёт обоих агентов на работу.
Рассел выключила телефон. Морган смотрел на неё со злой иронией.
- Опять напарники? Опять правило номер один? – процедил он.
- Ты не рад? – она беспомощно развела руками. – Нам же хорошо работалось вместе! У нас снова есть работа! Та работа, которую ты любишь, на которую потратил столько лет! Ребята твои! Тревор! И шеф…
- И правило номер один! – неумолимо добавил Морган.
- Но ведь не я это сделала! Ведь так сложились обстоятельства! Ты же сам видишь – вот оно! Я ничего нарочно не делала! Просто так и должно быть, Морган! Мы напарники, а остальное – пустая фантазия!
- Пустая фантазия… - медленно проговорил он, вслушиваясь в смысл слов, - не судьба… - кивнул, будто соглашаясь не то с её словами, не то со своими мыслями и спокойно сказал, - пошли поедим, Рассел, и давай прощаться, готовиться к рабочей неделе.
Судьба, не судьба…
В судьбу Кейс Морган никогда не верил, и всегда его бесило, когда люди списывали все неудачные повороты своей жизни на вмешательство непреодолимых сил. Вот и Рассел. При чём здесь судьба? Это оправдание тому, чтобы так бросаться его чувствами? Сколько можно? Он ради неё на ринг выходил, а она, как у Хайяма:
Один не разберет, чем пахнут розы,
Другой из горьких трав добудет мед,
Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,
Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймет.
Для неё важнее всего для собственного удобства придуманные правила. Вот и пусть остаётся в компании своих дурацких принципов.
Кейси Морган в этот раз разозлился не на шутку. И решил поставить точку. Довольно он прощал. Хорош. Натерпелись.
Работы в эту последнюю декаду декабря было немного. Бумажная волокита, подведение итогов года. Отчёт писали о том последнем деле о ясновидящем маньяке, не успели тогда, отдел как раз закрыли. А новых дел не было. Процент преступности резко снизился в канун любимого всеми праздника.
Полдня напарники просто пинали воздух. Да и отдел ходил расслабленный, в приподнятом настроении, все смеялись, шутили, все дарили друг другу открыточки и сувениры, по коридорам на полу валялось конфетти, на дверях висела мишура, а в холле здания стояла пышно разубранная огромная ёлка.
Уоррен Барри добродушно ворчал, что ему осталось надеть бороду Санты Клауса, а мадам Бижю вырядить косматым и рогатым Крампусом, пугающим детей, и картина будет полной. И не было в четвёртом отделе сотрудника, который отказался бы от подобного зрелища. В общем, в предвкушении праздника весело было всем, кроме Рассел.
Их отношения с Морганом в эти дни были ещё холоднее и официальнее, чем в начале лета, когда они только познакомились. Ни о чём, кроме как о работе, Морган с напарницей не разговаривал, и был развязен и циничен в её присутствии, как никогда. Она постоянно ловила его с Линдой где-нибудь: то в цокольном этаже, то притаившихся в лифте, то в столовой. К работе Морган почти не прикасался, предпочитая или болтаться в архиве у Тревора, или глушить пиво прямо на рабочем месте. На замечания Рассел реагировал так: «Тебе надо, ты и делай». А когда она садилась за компьютер, врубал на всю катушку громкость своего и смотрел порнофильмы или бейсбольные матчи.
А Рассел опять, в который уже раз ошиблась, сделав выводы, что поведение Моргана продиктовано её отказом. Морган ничего не понял из того, что она пыталась ему донести, и банально разозлился, потому что она отказалась стать его любовницей.
Наблюдая за ним, она окончательно сбилась с дороги, запуталась и совершила вторую ошибку: закрутила со Стивеном Никласом. То есть, не закрутила, а просто дала повод для ухаживаний. Они обедали вместе несколько раз, он домой её отвозил, а однажды поцеловал прямо на крыльце отдела, и, как на грех, в этот самый момент из здания выходил Морган. И увидел. На этом самом крыльце, где они целовались месяц назад! Меньше месяца!
Громко насвистывая и делая вид, что не замечает этой парочки, Морган спустился вниз и пошёл к стоянке.
Говорят, что месть сладостна. Но Рассел не ощутила облегчения, наоборот – на душе стало ещё тягостнее, стиснуло аж. Потому что Морган ясно выказал своим видом, до какой степени ему наплевать, с Никласом она или хоть с чёртом рогатым.
Поплакаться в жилетку было некому – Макаров улетел в дальний рейс и вернуться должен был только после новогодних праздников. Рассел всё больше впадала в уныние. В этом переплетении душевных заморочек, в которых виновата была она сама, находился только один радостный момент: по результатам её последнего медицинского обследования доктор Саади впервые высказал вслух надежду на возможность полного выздоровления.
Тридцатого декабря с самого утра Морган зашёл к директору.
- Сэр, на пару минут…
Барри оторвал взгляд от бумаг, разложенных на столе.
- Что, Морган?
- Вы уже назначили дежурного по отделу в новогоднюю ночь? – спросил агент.
Шеф беспомощно улыбнулся.
- Нет. Не знаю, кому сделать такую подлянку. А вы что, хотите вызваться в добровольцы?
- Нет. Вернее, да. Вроде того, - Морган наклонился и заговорщически предложил, - назначьте Рассел.
- Мо-орган! – разочарованно протянул шеф. – Вот уж не думал, что вы способны подставить напарника!
- Нет, сэр, вы меня не поняли, - рассмеялся подчинённый, - дело вот в чём. Я с ней поссорился. В пух и прах. Отношения на ножах, работать невозможно.
- Счёты свести хотите? – фыркнул Барри.
- Да нет же! Наоборот! Поставьте её дежурить в новогоднюю ночь. А я заеду её поздравить, и мы помиримся.
- А вы так уверены, что она вас пустит? – поддел его директор. – И потом, ей есть, наверное, с кем встретить Новый год.
- Да не с кем! Приятель её в рейсе, у неё подружка есть, семейная, кроме, как к ней, не к кому. А я так хочу встретить Новый год с ней! – Морган говорил так искренне, что даже руку к сердцу прижал.
- Так вы же перепьётесь вдвоём… - протянул Барри.
- Сэ-эр! – Морган укоризненно посмотрел на директора. – Слово даю!
- Подождите, - шеф встал, шагнул к двери и защёлкнул замок, потом подошёл к подчинённому вплотную и спросил со шпионскими интонациями в голосе: - только честно, Морган, вы – м-м-м?
- Не-ет, - он сокрушённо махнул рукой, - куда там… Это же Рассел. Она скорее под вас ляжет, чем под меня…
- Да? – приподнял бровь шеф. – А я так не думаю. А я думаю, даже наоборот. Ладно, Морган, идите. Я выполню вашу просьбу.
- Спасибо, сэр, - агент пошёл к двери, но остановился, повернулся к Барри и вдруг улыбнулся широкой открытой улыбкой, - наоборот, да? – спросил он. – Спасибо, сэр. Умеете вы вселить надежду! – и вышел.
День прошёл обычно. Рассел закончила итоговый отчёт, Морган бессовестно поставил под ним свою подпись и ушёл к Тревору в архив. А Рассел вызвал к себе Уоррен Барри. Она вернулась расстроенная. Морган сидел на своём рабочем месте, задрав ноги на стол, и жонглировал апельсинами. На подлокотнике кресла стояла открытая бутылка пива.
- Морган, - тихо сказала Рассел, - шеф меня ставит дежурить в новогоднюю ночь. Мотивируя тем, что я осенью болела и не ездила со всеми на картошку. А это нечестно, я в августе два раза дежурила.