Глава сорок четвёртая. Тот же хрен, только в левой руке
В аэропорту Рангуна их встретил комиссар Шуэньяуна, оказавшийся высокой, крепко сбитой широкоплечей девицей, с необъятной грудью, массивной задницей, конопатым лицом и копной жёстких рыжих волос, кое-как забранных в «хвост».
- Комиссар Бурпул! – зычно отрекомендовалась она, до хруста пожимая агентам руки. – Добро пожаловать в Бирму! До Шуэньяуна я вас домчу меньше, чем за час! Ну? Пошли? – и потопала вперёд, размахивая большими веснушчатыми руками.
Рассел перехватила восхищённый взгляд Моргана в сторону комиссара и больно ущипнула его за руку.
- Кобелино Челентано! – прошипела она.
- Только восхищение мощью и силой! – попытался оправдаться напарник. – Просто заценил экземпляр!
И Рассел ущипнула его ещё раз.
Бурпул обернулась, подождала их, и, вытряхнув из кармана пачку сигарет, предложила басом:
- Покурим на дорожку?
- Покурим, - согласилась Рассел, доставая свой «Интеграл».
До места доехали быстро, как комиссар и обещала. Она уверенно вела машину по извилистой пыльной дороге, дружески болтая с агентами и оглашая окрестности сочным хохотом. Но когда подъехали к Шуэньяуну, Бурпул заметно посерьёзнела. Она так и не ввела агентов в курс дела, сказав: «Приедете, и сами всё увидите». У полицейского участка она остановила машину, попросив подождать её пару минут, и ушла.
Рассел принялась отряхивать от пыли волосы, сокрушаясь о забытой бандане. Морган пообещал ей купить точно такую же, если вдруг случайно увидит.
- Да мне уже хоть какую бы, - вздохнула Рассел, - хоть простую косыночку...
Вернулась Бурпул и засекла, как Морган поправляет воротничок формы напарницы.
- Комиссар, - окликнул он, - где бы здесь купить минеральной воды? Пить хочется ужасно!
- Вот за углом магазин, - Бурпул показала направление.
- Тогда подождите меня, - и Морган убежал.
Садясь в машину, комиссар не постеснялась спросить:
- У вас с ним что – роман?
- Нет! – испуганно вскинулась спецагент. – Ничего подобного!
- Правильно! – одобрительно пробасила Бурпул. – Мы – женщины на службе закона должны быть непокобелимы!
Вернулся Морган с бумажным пакетом в руках. Насвистывая песенку, открыл банку с водой и дал Рассел, себе открыл пиво. Поехали дальше.
- Может, скажете всё-таки, что у вас тут происходит? – спросил он комиссара.
- Да не знаю, как даже и объяснить! – слегка смутилась она. – Демоньё у нас завелось… Не смейтесь только…
- Да нам не до смеха, - вздохнул Морган, - мы вот только с подобного задания… Нам уже давно не до смеха. Как выглядит демон ваш?
- Он живой, но сам как будто из глины, - начала объяснять Бурпул, - метров трёх ростом. С четырьмя руками. На морду страхолюдный.
- Ног сколько? - спросил Морган.
- Две, - с некоторой обидой ответила комиссар, - а обещали, смеяться не будете.
- А я не смеюсь, - пожал плечами Морган, - и что он делает?
- Громит всё, что видит, - ответила Бурпул, - появляется по ночам, а днём куда-то исчезает. Мы всё обыскали. Словно уходит в другое измерение. А по ночам появляется и всё громит. Разрушил местную деревеньку. Три ночи подряд появлялся. Мы и стреляли в него, и взрывали, и камнями заваливали. А он рассыпается на обломки, а они потом снова соединяются вместе, и он опять невредим. Колдовство какое-то. У моих солдат уже нервные срывы, ребята на грани сумасшествия. Это же ни в какой разум не уложить… Помогите, люди добрые, чем можете, - закончила она.
- Разберёмся, - резюмировал Морган, отхлёбывая пива.
Шоссейная дорога закончилась, и машина, свернув направо, поехала по лесной. Деревья порой росли так плотно, что машина задевала их бортами, обламывая ветки.
Вечерело. Часы на руке Рассел показывали девятнадцать - ноль один, у Моргана семь без одной минуты.
- Твои врут, - сказал напарник, закатал рукава комбинезона и почесал заклеенную пластырем вену.
- Болит? – спросила Рассел.
- Чешется, - ответил он, - зарастает, вот и чешется.
- Агент Морган, - через плечо поинтересовалась любознательная Бурпул, - у вас суицидальный синдром?
- Ага, - ответила за напарника Рассел, - и вешался, и топился, и стрелялся. Теперь вот вены режет. Мучаемся мы с ним всем отделом.
- Погоди – тебе это отрыгнётся, - прошипел Морган.
Напарница хихикнула и показала ему язык, что уж совсем не соответствовало офицеру при исполнении.
Машина комиссара доехала до спрятанной в джунглях у реки Салуин деревушки. Большинство домиков, по старинке построенных из бамбука, были разрушены, повсюду валялись куски древесины, обломки пластчерепицы, искорёженная мебель. Суглинистая земля, изрытая и истоптанная, тоже говорила о недавнем сражении.
В уцелевших домиках расположился отряд спецназа под командованием того же комиссара Бурпул. Тут же находилась военная техника. Солдаты сидели у костра, коротая вечерок за чаем и сигареткой. При появлении комиссара все вскочили с мест, но она только рукой махнула: «Вольно, вольно…»
- Разрешите доложить, комиссар, - перед Бурпул вытянулся в струнку молоденький индиец, - за время вашего отсутствия чрезвычайных происшествий не было…
- Вольно, сержант… Благодарю…
- Ай, слюшай здесь, нехорёщий женщина! - к Бурпул подошёл худенький араб, едва достававший ростом ей до уха, с так густо намазанной гелем головой, что его кудряшки казались стеклянными. - Ты почему не заехаль обедать?
- Сержант, почему посторонние в лагере?! – взревела комиссар.
- Ваш муж, мэм, - пробормотал сержант, опуская голову.
- Я тебя спрашиваю, нехорёший женщина! – продолжал наседать настырный араб. – Или ты стал глухой?
- Ахмед, ради бога, - простонала Бурпул, краснея так, что не стало видно её веснушки, - не устраивай диких сцен!
- Я атрэжу тебе голова, вредный женщина! – пообещал Ахмед.