- Чего тебе, бессмертная? – прошелестел, увидев подчинённую.
- Отпуск хочу попросить для агента Моргана, - сказала она, - на неделю, лучше - две. Подорвался, пусть отдохнёт.
- Две не дам, - в слабом голосе Уоррена Барри послышались алчные нотки, - неделю.
- Давайте неделю, - не спорила Рассел.
- Жанна! – выдавил из себя жалкий вопль директор. – Напиши Моргану разрешение на отпуск! На неделю!
- Спасибо, сэр, - улыбнулась Рассел, - выздоравливайте, - и вышла из кабинета.
Морган проснулся с сильной головной болью. Опохмелиться было нечем. Рассел уехала на работу, оставила ему завтрак и записку. Морган пил на кухне сваренный ею кофе, ел тосты с сыром и читал её отчёт, комментируя вслух сам себе.
«…После того, как агент Морган уехал в Шуэньяун, меня снова охватило чувство «дежа вю». Я сказала комиссару Бурпул, что хочу остаться одна, и сидя поодаль от остальных, вслушивалась в себя, надеясь найти ключ к разгадке моего непонятного состояния. И вдруг, я словно по воле сирокко перенеслась на много веков назад, увидев себя будто со стороны.
Я была принцессой, дочерью раджи Крама. Меня звали Аиша. Мой народ почитал Гилу-монстра, поставил ему статую и жертвенник в скалах. Это был исполин с четырьмя руками, вылепленный из красной глины. Ему приносили дорогие дары и самых красивых животных в жертву, молясь о ниспослании хорошей погоды, богатого урожая, здоровья жителям. Шутки ради, принцесса, то есть я, написала на ноге Гилы-монстра слово «жизнь». Я не боялась Гилу-монстра, как другие, но то, что произошло вслед за моим, казалось бы, невинным действием, повергло меня в ужас.
Гила ожил. Сначала шевельнулись пальцы на его четырёх руках, потом он медленно расправил будто бы затёкшие за годы бездействия руки, поднял их вверх, и ударив себя в грудь…
- Пяткой! – уточнил вслух Морган, отхлебнул кофе и вернулся к чтению: - и ударив себя в грудь пяткой… фу ты! Рукой! И ударив себя в грудь рукой, испустил страшный рык и сошёл с постамента. Принцесса Аиша, то есть я, в ужасе обратилась в бегство.
Гила давал выход дремавшей в нём многолетней ярости. Сколько дней воины раджи пытались противостоять его гневу, я не знаю, но только, когда город почти полностью превратился в руины, оставшиеся в живых воины отыскали прячущуюся в джунглях принцессу и бросили её к ногам чудовища.
Я видела охваченный пожаром город, цветные осколки мозаичных окон, разрушенные стены, разбитую посуду, растерзанные трупы моих подданных, кровь на четырёх руках Гилы-монстра, себя – растрёпанную, в разорванном запылённом сари, с ободранными локтями и коленями, скорчившуюся у ног разъярённого гиганта… Гила-монстр занёс надо мной свою огромную руку…
Знаю, в воображении человека способны рождаться яркие образы в ответ на слово. Ассоциации. При слове «война» мы видим сражения, пламя, дым, взрывы, оружие. При слове «наводнение» вышедшую из берегов реку, стремительно разливающуюся по улицам города. Необоснованно принимать за реальность свои видения, даже абсурдно, но видения, возникшие в моём сознании были настолько реальны, что я доверилась им. Я знала, что нужно делать.
Поэтому, когда появился монстр, я попросила отряд комиссара прикрыть меня, подобралась к его ногам и стёрла написанное там слово. Это было то самое слово, которое родилось в моём сознании, и которое я написала в блокноте, и, чтобы узнать его значение, отправила агента Моргана к его другу Рамаджи. Но теперь я знала, что там написано. Это слово значило «жизнь».
- Выходит, я два раза зря к Раме ездил, - вывел Морган и потянулся за последним тостом, - монстр задрожал и рухнул, рассыпался глиняной пылью. А потом задрожала земля. Я успела увидеть, как рушатся скалы, и больше ничего не помню.
Я очнулась в какой-то пещере. Болело всё тело, голова, трудно было руку поднять. Над собой я увидела лицо бритого старика с белой бородой, одетого, как буддистский монах. Он общался со мной посредством телепатии, слова рождались в моём сознании. Он сказал, что после смерти Аиши её душа реинкарнировалась в моё тело, и он нашёл меня. Управляя мыслями и образами, он сумел сообщить мне, что нужно делать.
Дело в том, что уничтожить Гилу-монстра может только тот, кто сумел его оживить. Руины древней цивилизации, что мы видели на реке Салуин, не существуют в нашем измерении. Они из параллельного мира. И теперь, когда Гила-монстр мёртв, время повернётся вспять, династия раджи Крама не умрёт, и древняя цивилизация не погибнет. А теперь, если я хочу жить, я должна выбираться отсюда. Помогать мне он не будет, я должна сама.
Старик исчез. Я какое-то время еще лежала неподвижно на каменном полу, осмысливая происходящее, потом встала и вышла из пещеры. Я плохо помню, как шла вдоль реки, как вышла к дороге. Поймала машину и поехала в Рангун.
Я не верю в связь времён и параллельные миры, но чем можно объяснить моё пребывание в местечке Лойко в двухстах километрах от эпицентра землетрясения, спустя почти трое суток? Я заканчиваю свой отчёт, поскольку не могу логично объяснить ни появление Гилы-монстра, ни свои действия по чужому наитию».
Морган отложил папку и резюмировал:
- Кто бы сомневался, что она не отмажется? Так складно сплетёт, что и комар носу не подточит.
Он встал, сполоснул кофейную чашку и поехал в на работу.
Когда бледно-зелёная, почти бесплотная его биомасса неслышно проскользнул в кабинет, он нашёл на привычном месте агента Рассел – аккуратно одетую, в "хвостик" причёсанную и попивающую зелёный чай. Похудела за эти дни, но выглядит свежо и бодро. Морган не удержался от ехидного комментария:
- Везёт же некоторым! И с того света выбралась, и похмельем не страдает!
Рассел аж просияла, когда его увидела.
- Заходи! – заговорщическим тоном пригласила она. – Хочешь опохмелиться?
- Чем? – снисходительно бросил в ответ напарник. – Чаёчком твоим, с вонючим жасмином? Сама пей свою бурду!
- Нет! – воровато оглянувшись, Рассел вытащила из ящика стола маленькую плоскую бутылочку. – Коньячком!
- Конь-яч-ко-о-ом? – удивлённо протянул Морган, подходя к её столу и привычно плюхаясь на его край своей задницей. – Ты потрясаешь меня, Рассел!
- Здоровье напарника – прямая забота другого напарника, - заявила она, доставая пластиковый стаканчик и наливая в него коньяк, - только закуски нет, - вздохнула с сожалением, - хотя, погоди… Где-то у меня была шоколадка… - она покопалась в ящике, нашла плитку шоколада, открыла, разломила на кусочки.