- А тебе лишь бы не работать! – поддела его Рассел.
- Да я вообще могу не работать! – заявил Морган. – У меня хозяйство большое! Когда мне всё успевать?
- Какое у тебя ещё хозяйство? – фыркнула напарница, забрала у него бутылку, глотнула, вытерла губы. – Что-то не помню я наличия в твоей квартире телятника, курятника и кофейных плантаций! - заявила, наставительно поднимая вверх палец.
- Вот это хозяйство, - Морган многозначительно похлопал себя по ширинке брюк.
- А-а, - согласно кивнула сражённая аргументом Рассел, - это да. С таким хозяйством можно и не работать. С таким хозяйством можно и домохозяином быть.
Доехали до дома Моргана, вошли в квартиру. Домохозяин пошёл умыться, а когда вышел из ванной, то нашёл гостью на балконе, конечно же, с сигаретой.
- Ты что, - рассердился он, - не могла в комнате покурить? Холодина такая! Вон, замёрзла совсем! - он дотронулся до её плеча. - Ледяная!
- Ой, Кейси, - пробормотала пьяная Рассел, - какие у тебя руки горячие… - она перехватила его ладонь и потёрлась об неё щекой.
Морган тихо вздохнул, наклонился и поцеловал её в губы без долгих разговоров.
Сосуществование двух разнополых агентов, в конце концов, приводит к одному концу. Сколько верёвочке не виться.
Вот и происходит то, что должно произойти. Для Моргана, пожалуй, слишком поздно, он уже и надежду потерял, и едва в монахи не подался. Для Рассел, пожалуй, слишком рано, она предпочла бы «не форсировать события». Но они оказались вдвоём в Моргановой квартире, достаточно пьяные для того, чтобы не пускаться в глубь размышлений, и в этот раз им не нужно было куда-то спешить, и никто не мог помешать им стуком в дверь или телефонным звонком.
Морган отнёс Рассел в спальню, снял с неё платье, касаясь губами рук, шеи, груди, слушая краем сознания, как тают в полумраке комнаты её тихие стоны. А потом мир заполняют прохладный шёлк простыней, и её нежные руки, ласкающие его тело, и поцелуи, от которых комната плывёт, и сознание тоже плывёт в розовом тумане блаженства.
И когда они слились воедино, будто ослепительно-белый солнечный луч прошёл сквозь них, рассыпал их тела на сотни сверкающих звёзд, и они стремительно взлетели вверх, закружились, и медленно спустились вниз, возвращаясь на Землю.
- Боже мой! – тихий шёпот Рассел вернул Моргана в реальный мир. – Неужели так бывает?
Он приподнялся на локте, вглядываясь в её лицо, встретился с её взволнованным взглядом.
- Интересно, - задумчиво произнёс Морган, - столько раз слышал выражение «затрахать до слёз», но никогда прежде не видел, как это выглядит.
Он протянул руку и осторожно стёр прозрачные капельки со щёк Рассел. Её руки взлетели крыльями бабочки, обвили его плечи, притянули к себе. И всё повторилось: блаженное сумасшествие, головокружительные поцелуи, горячий шёпот, нежность пальцев, слияние тел, стремительный взлёт в неизмеримые глубины вселенной и тихое, счастливое возвращение в свой мир.
Ночь была сказочной и бесконечной. Не нужно было говорить, решать, выяснять, была просто остановка во времени, и они любили друг друга, пока обессиленные и наполненные счастьем не заснули, не размыкая объятий.
А утром Рассел проснулась, окинула залитую рассветными сумерками комнату, тихо выбралась из-под руки Моргана, встала босыми ногами на мягкий ковёр. Быстро оделась и неслышно вышла.
Она боялась отрезвления, боялась встретиться с ним взглядом, боялась того, что он может сказать, боялась объяснений происшедшему и решений, которые последуют за этим. Лучше не здесь. Лучше на работе, в другой обстановке, которая придаёт ей уверенности. И пусть Морган скажет, что она не одна из многих, не Линда. Что это не просто трах по пьянке, что всё по-другому. Но не здесь, не в эти беспощадные холодные сумерки, жёсткой реальностью вырвавшие их из волшебной ночи в циничный расчетливый мир, который требует оснований каждому действию и не признаёт безумных порывов.
Они оба опоздали на работу, но Рассел всё же больше, чем Морган. Он проснулся один, позвал её, она не ответила. Он всё сразу понял, но хотел только одного: выяснить, смущение прогнало её утром или сожаление о случившемся. Морган неспешно принял душ, побрился, надел форму и поехал на работу.
Когда напарница, бледная, с голубыми полукружиями у глаз, но аккуратно одетая и гладко причёсанная, вошла в свой кабинет, он сидел на своём рабочем месте, пил пиво и грыз сушёную рыбку.
- Доброе утро, - официально-нейтрально поздоровалась Рассел.