Как и обещано было, послезавтра Моргана выписали из больницы. Ещё два дня он просидел дома, а потом вышел на работу, к вящей радости напарницы.
Рассел, с ей свойственной лояльностью и вниманием к окружающим, скрыла половину правды. Скандал с начальством «Каллисто» был грандиознейшим. Как Рассел не попёрли со службы, оставалось загадкой для всех. А вот то, что их перевели в отдел охраны персоны американского президента, оказалось для Моргана новостью номер один.
Наехав на напарницу и получив сухое извинение в ответ и заверение в том, что эта работа всего на две недели, Морган напомнил ей, что она подставляет его уже второй раз. Рассел ответила ему какой-то колкостью, и они поссорились.
С новой работой у Моргана не заладилось. У президента как раз шла предвыборная кампания, и приходилось таскаться за ним по всем штатам, а тут ещё какой-то придурок по их недоглядке подбросил рисунок черепушки с двумя косточками. Такие угрозы сплошь и рядом, и в большинстве своём не несут никакой реальной опасности, но Моргану повсюду мерещились шпионы, наёмные убийцы. Он стал нервным, придирчивым, плохо спал, и последний штрих добивала невозмутимость напарницы, которая каждый день каркала, что это временно, что работа у них очень престижная, и огорчаться не стоит.
Рассел, по вине которой они работали телохранителями – что может быть унизительнее? А если в президента стрелять будут, Морган что, своей грудью должен прикрыть его от лазерного луча? И не зная, на чём оторваться, он постоянно цеплялся к напарнице, изводил её скользкими шуточками и подковырками. Она когда отмалчивалась, когда отвечала с неменьшими остротами, так что к концу двух недель они друг друга почти ненавидели.
Но всё на свете заканчивается, кончились и Моргановы мучения. Когда вечером в пятницу, первого октября его «Акула» мчала их по автостраде домой, а Рассел на заднем сиденье писала отчёт по этим двум неделям, Морган чувствовал себя так, как чувствует себя человек, избавившийся от чего-то надоевшего, но обязательного. Как бы то ни было, а они ведь неплохо заработали на этом, а для него, привыкшего сорить деньгами, сейчас это было очень кстати. К тому же совсем недавно его особе начала благоволить Линда Хенриксон, королева красоты четвёртого отдела. И не просто благоволить, а ежедневно приставать к Трэвору с вопросом: «Когда вернётся капитан Морган, который, кстати, приглашал её поужинать ещё летом?»
Осуществить предложение вовремя не получилось из-за первого задания, любезно навешенного на него Рассел. А по возвращению с Луны он узнал, что Линда вновь примирилась со своим бойфрендом Джеком Уотсоном, и его предложение потеряло для неё актуальность.
А сейчас Линда вновь была свободна. И Трэвор добросовестно перезванивал товарищу и докладывал, что мисс Хенриксон едва не выпрыгивает из собственной формы, и поторапливал с возвращением, а Морган выходил из себя, потому что работа не отпускала, а рядом была Рассел, непоколебимая и бесстрастная.
Но сейчас всё закончилось. Уже виднеются высотки Нью-Йорка, и в предвкушении именин сердца хочется радостно орать.
- Рассел, - повернулся Морган к напарнице, - хочешь апельсинчик?
- Ты что, - не поднимая головы от отчёта, осведомилась она, - всегда таскаешь с собой апельсины?
Так же, как ты сигареты, - улыбнулся он.
Рассел дописала последнее слово, закрыла папку и, подняв на напарника глаза, спросила:
- Морган, ты нарочно меня бесишь, или само так получается?
- Само так получается, - ответил напарник, - заедем в кафе, Рассел? Я тебя мороженым угощу. Тебя это абсолютно ни к чему не обязывает.
Серебристая «Акула» въехала в город и повернула направо.
- Ты лучше отвези меня на кладбище Сент-Женевьевы, - неожиданно попросила она, - всё равно по той дороге едешь. Мне нужно.
- Ладно, - пожал плечами Морган.
До кладбища было недалеко. Машина подъехала к узорным арочным воротам, верх которых венчала фигурка скорбящей Мадонны, и остановилась.
- Я быстро, - кивнула Рассел, выходя.
Она купила в киоске две веточки поздних хризантем и зашла за ворота. Морган проводил её взглядом, откинулся поудобнее на сиденье и закрыл глаза.
Ему показалось, что продремал всего несколько минут, но когда открыл глаза, увидел, что проспал почти целый час. А Рассел до сих пор не вернулась. Морган чертыхнулся, выбрался из машины и отправился искать напарницу.
Он всё кладбище оббегал, пока нашёл её у западной ограды.
Она сидела коленями на влажной земле у могилы с небольшим обелиском. Тоненькая берёзка, посаженная совсем недавно, склонила на серую стелу хрупкие веточки с желтеющими листьями. Рассел низко опустила голову, не замечая ни пронизывающего октябрьского ветра, ни падающих на неё сухих листьев, ни начавшего накрапывать мелкого холодного дождя. Веточки хризантемы она растеребила на отдельные цветочки и усыпала ими могилу.
«Капитан военно-космического флота Винсент Бёрк», - прочёл Морган на табличке памятника. Ниже стояли две даты – рождения и смерти. Этот капитан был всего на два года его старше.
Морган подошёл к напарнице, наклонился и коснулся её плеча.
- Пойдём, Рассел, - мягко сказал он, - дождик начинается.
Она вздрогнула всем телом, медленно подняла голову, посмотрела на него. Морган ошибся. Она не плакала. Её глаза покраснели, выглядели воспалёнными, но были сухи, как белый песок, усыпавший дорожки кладбища.
- Извини, - тихо сказала Рассел, - я задержалась.
Морган взял её за руку, помогая встать. Она поднялась, отряхнула прилипшие к брюкам комочки земли, подняла голову, взглянула на серое осеннее небо. Ему показалось, что ещё мгновение, и она бросится к нему на грудь, судорожно обнимет и завоет по-дурному, по-волчьи, но нет. На секунду её глаза только странно сверкнули, но она тут же взяла себя в руки.
- Прости, Морган, - произнесла безо всякого выражения в голосе, - я отняла у тебя много времени. Поехали.
Она коснулась рукой серого обелиска и тихо прошептала: «Прощай, мой капитан», - и пошла к воротам, спокойная, собранная, сдержанная.
И Морган вдруг схватил себя за руку и укусил за большой палец, потому что ему криком кричать хотелось при этом безмолвном выражении человеческого горя. Почти не разговаривая, только Рассел дорогу показывала, они доехали до её дома.
Морган вышел из машины и помог выйти ей. Она плохо выглядела, бледная, нездоровый блеск в глазах. Ветер усиливался, поднимал тучи пыли, и Моргану казалось, что сейчас он захватит Рассел в свой водоворот и унесёт прочь.
- Спасибо, Морган, - с усилием выговорила она, прислоняясь к дверце машины, - извини, что не приглашаю на чашку чая. Я, правда, очень устала…
- Ничего, - напарник сумел изобразить на физиономии беспечную улыбку, - счастливо отдохнуть, Рассел. Хороших тебе выходных.
- До понедельника, - ответила она, с усилием отклеилась от дверцы и пошла нетвёрдой походкой к подъезду.
А Кейси Морган поехал в кабак, где пропил и проиграл весь свой заработок, к утру еле живой приплёлся к Линде Хенриксон и, как ни странно, изловчился с ней переспать. Потом, идиотски хихикая, выкинул из окна горшок с цветком, понаблюдав, как тот упадёт и разорвётся, будто бомба, напугав мирно шествующую за молоком пожилую даму. Потом в одних трусах и носках вылез на ветку тополя, раскинувшуюся как раз под окном Линдиной квартиры и орал в утренний город: «Я тарзан!», и, в общем, совершил в тот день немало подвигов.