- Как там погода? – буднично осведомился он. – Так же жарко?
- Жарко, - пробормотал Морган, - сэр, что происходит?
Секретарша принесла чайный прибор и неслышно вышла.
- Садитесь, - щедрым жестом багдадского халифа, приглашающего багдадских же воров в свою сокровищницу, комиссар показал на стулья, - сейчас всё объясню.
Рассел аккуратно уселась на стульчик, осторожно взяла горячий стакан. Египетский чай, мелкий, как мука, заваривали сразу в стаканах, сахара клали традиционно много. Получался бодрящий крепкий напиток, пользу которого с похмелья она очень оценила.
- Вы ищете двух американских лохов, изучавших творения Имхотепа? – с доброй улыбкой поинтересовался капитан, и, не дав Моргану ответить, продолжал: – Два студента едут по зелёному семафору мимо жизни! Где-нибудь обкурились гашишем и, возможно, вообще в другой галактике! И какую помощь каирскому розыску может оказать ваш американский офицер Вудли, если, к тому же, его сюда никто и не звал? Ходить-бродить по Каиру и тыкать всем под нос удостоверение вашей американской КСС?
- Сэр, офицер Вудли пропал, - перебил его Морган.
- Послушайте, агент! – вскипел капитан. – Вы эти грязные намёки бросьте! Ваш офицер никому тут не интересен! Что делается! – он развёл руками. – Обвиняют в похищении людей! Моя страна, - заявил он, вытягиваясь через стол к спецагенту, - маленькое государство на берегу Средиземного моря, занимающееся сельским хозяйством и производством товаров лёгкой промышленности. Мы выращиваем хлопок и овощи и никому не мешаем. Мы не устраиваем распри за нефть, не страдаем религиозной непримиримостью, не торгуем наркотиками и не формируем вооружённые группировки. Но весь мир, начиная с вашей Америки, столетиями обвиняет нас в этом! Мы никогда! – повысил он голос почти до крика. – Не лезем в чужие дела! Своих дел по горло! И без вас работы хватает! А вы…
Рассел со стуком отставила стакан, с грохотом отодвинула стул и встала.
- Да, сэр, - негромко сказала она, - вы правы. Это ваша страна, ваш кабинет и ваш чай. Но вы, сэр, псих, - и пошла к двери.
Морган последовал за ней, но в дверях Рассел обернулась, едва не столкнувшись лбом с напарником, и бросила в сторону капитана заключительный диагноз:
- И националист, - и невозмутимо вышла.
На улице всё так же безжалостно палило солнце. Морган расстегнул молнию формы чуть не до пупа, и, садясь в машину, заметил:
- Умеешь ты обосрать.
- Не любит он американцев, - буркнула в своё оправдание Рассел.
- Я заметил, - согласился напарник, и, полистав справочник, предложил, - остановимся в «Сфинксе»? Тут написано, что это лучшая гостиница Каира.
Рассел повернулась к нему.
- Издеваешься? – тихо поинтересовалась она.
- О, прости, неприятные воспоминания, - Морган возвёл глаза к потолку. Вернулся к справочнику и вынес новое предложение, - тогда поехали в «Клеопатру»?
Напарница не возражала.
Начальник центрального управления каирской полиции смотрел в окно на отъезжающую машину агентов, потом вызвал секретаршу и строго спросил:
- Я что, похож на психа?
Хорошенькое личико секретарши расплылось в улыбке.
- Да, сэр, - доверительно сообщила она, забрала со стола чайный прибор и поплыла к двери, старательно виляя тощими бёдрами.
Дормен «Клеопатры» изучил удостоверения агентов, дающее привилегию бесплатного проживания в любом отеле солнечной системы и велел занимать номер на десятом этаже, комнаты в котором, к вящей радости Рассел, были раздельными. Напарники пообедали и сели на диванчик в гостиной, дабы, по выражению своего давно почившего в бозе коллеги Эркюля Пуаро, пошевелить серыми клеточками мозга.
Что они имели на данном этапе расследования? Факт пропажи без вести двух студентов-археологов, двух тихонь, никого не трогающих и мирно изучающих творения Имхотепа. И странное желание Уоррена Барри направить на расследование агента своей конторы. Который тоже потерялся.
Что загадочного могло быть в Египте, в этой сонной стране, где время течёт по горизонтали, а население любую помеху ровному ходу своей жизни считает за мушкелу?
«Мушкела» - словечко из египетского диалекта арабского языка, весьма позабавившее Рассел и переводимое как «проблема.» Девизом египтян по жизни было "Мафиш мушкела" - "Нет проблем", и как-то логически не вязалось, что они могли устроить эти «мушкелы» приезжим американцам.
Но кто тогда устроит? Древний Сфинкс? Або Алхол – Отец Ужаса, каменный исполин, тысячелетиями вселявший священный трепет в сердца всех народов, населявших эту маленькую страну? Мало вероятно, что он осчастливит напарников своим появлением вновь.
Кто же похитил этих студентов? Последний раз их видели на осмотре гробницы Сети первого. Не дух ли Сети утащил их в царство теней? Быть может, психованный капитан Мовад прав – отдыхают где-нибудь, обкурившись гашиша и потеряв ход времени. Но почему тогда Уоррен Барри так заинтересовался этим делом? Этот Барри, вечно он недоговаривает…
А гробница Сети первого – творение инженера Менефты, а не Имхотепа, которым интересовались студенты…
В голове Моргана варилась такая каша, что когда Рассел спросила пришедшую за посудой горничную, он поначалу не понял, к чему она клонит:
- Скажите, что это за башня?
Сквозь пелену сгущающихся закатных сумерек проступал абрис высокого круглого кирпичного строения, увенчанного небольшим куполом, с боков которого спускались вниз гипсовые змеи с развёрнутыми капюшонами и оскаленными пастями.
Барельефы с изображением таких же точно змей украшали стены башни с четырёх сторон. Потемневший от пыли и времени серый кирпич придавал строению мрачность и таинственность.
- Это башня Сета, - ответила горничная, бойкая смуглянка с живыми карими глазами, - лет двадцать назад о них и слыхом не слыхивали, а теперь повсюду эти змеи.
- Это что, религия такая? – равнодушно спросила Рассел, доставая сигарету.
Морган хотел встрять, но она стрельнула на него многозначительным взглядом, мол, не лезь.
- Это культ, - пояснила словоохотливая горничная, - очень древний культ.
- Да-да, - Рассел изображала всем своим видом чрезвычайную заинтересованность, - припоминаю. Сет – это бог пустыни, так ведь?