Глава девятнадцатая. Сети Сета
В половине десятого вечера злые и уставшие спецагенты ввалились на ресепшн гостиницы «Клеопатра».
- Морган, Рассел, КСС, номер десять-двенадцать, - скороговоркой отметился Морган.
Дормена за стойкой не было. Вернее, он там был, его просто не было видно. Расстелив на полу маленький коврик, дормен стоял на нём коленями, спиной к агентам и совершал вечерний намаз. Взгляд Рассел упал на его модные вишнёвые туфли, опрятно поставленные рядом с ковриком. Знает толк в хорошей обуви!
Дормен молился и отсчитывал поклоны, полностью отрешённый в эти минуты от мира и переданный Богу, и никакие внешние события его не отвлекали.
Агенты, невольно подглядевшие за таинством, почувствовали себя неловко. Впрочем, оно длилось недолго. Прошептав заключительные слова молитвы, дормен встал, обулся, свернул свой коврик и убрал куда-то за стойку. А потом с приветливой улыбкой повернулся к агентам.
- Вас спрашивали, мэм, - сообщил он Рассел, подавая ей пластиковый ключ от номера.
- Кто? – удивилась она.
- Мужчина, - левый глаз дормена многозначительно прищурился. В реальный мир с благодатных небес он спустился очень быстро.
- Как он выглядел? - («О, боже, с этого недоумка придётся клещами по слову вытягивать!»)
- Высокий, лысый, в серой военной форме, - с удовольствием сообщил дормен, радуясь возможности пообщаться с симпатичной агентессой.
- Эмблема на форме была? – продолжала выпытывать Рассел.
- Кажется, была, - карие глаза дормена подёрнулись масляной плёнкой. Очевидно, небесные силы больше не имели над ним власти.
- Две четырёхконечные звезды? – уточнила Рассел.
- Точно не помню, но кажется, да.
- Что он хотел?
- Встретиться с мэм в одиннадцать часов.
- Где? – Рассел отчётливо осознала, что этот допрос никогда не закончится.
- На площади Эль Тахрир.
- Он не обозначил цель этой встречи?
- Он сказал, что хочет передать для мэм какие–то документы.
- Благодарю, - Рассел облегчённо выдохнула и, взглянув на часы, быстро пошла к лифту.
- Мэм, если что-то нужно, зовите! – крикнул дормен вдогонку, но ей некогда было отвечать на его заигрывания.
Морган, мрачнее тучи, догнал напарницу, и, зайдя в лифт, с гаденькой ухмылочкой осведомился:
- Уже успела поклонничков в Каире завести?
- Две четырёхконечные звезды, - снисходительно бросила в ответ Рассел, - эмблема «Каллисто».
- А, старая фронтовая любовь, - понимающе кивнул он.
- Отвали, - буркнула Рассел, выходя из лифта.
Возмущённо пыхтя себе под нос, Морган прошёл в ванную, умылся, переоделся и, заказав горничной горячий чай, сел на диван, поджидая напарницу.
Когда Рассел вышла из своей комнаты, у Моргана от возмущения и восхищения челюсть отвисла.
И она ещё говорила, что идёт не на свидание? А для кого тогда нужно было надевать такие облегающие брюки? А зачем этот кокетливый, связанный из хлопка летний джемперок? Форма пыльная, переодеться не во что, допустим. Но как подчёркивает грудь простая свободная вязка! Это же просто издевательство! А цвет осенних листьев, так оттеняющий цвет её кожи, так идущий к лицу, что, случайно выбрала? Конечно, намеренно!
А что она сделала с волосами? Где «хвост»? «Хвост» куда подевался? Что это за кокетливый валик на затылке и прядочка, как нарочно (конечно, нарочно!) выпущенная на лоб? А откуда взялась красивая резная заколка–бабочка? А это что? Она ещё и губы накрасила? Свои нежные пухленькие губки? Этого, Рассел, я тебе никогда не прощу!
А Рассел всего-навсего вылезла из серой КСС-овской формы и оделась с удобством и женственным изяществом. И не догадывалась даже, что напарник от ревности готов был выпрыгнуть из собственных штанов.
- Я пошла, - сказала она, взглянув на часы, - если что, позвоню.
Морган мрачно смотрел на неё, не произнося ни слова. Не дождавшись ответа, Рассел вышла.
Она не была уверена, что напарника зацепил её безупречный вид, но красивая причёска и подкрашенные губы предназначались именно ему, а не кому-то из ребят с «Каллисто». Просто был повод одеться и украсить себя, просто хотелось, чтобы Морган хоть раз увидел её другой. Чтобы не пошлил и не в кровать хотел затащить, а обнять бережно, коснуться губами шеи, вдыхая тонкий запах волос…
Ну вот, опять её мысли потекли не в том направлении. Морган всего лишь её напарник, и ни о чём, кроме работы, она по отношении к нему думать не должна. Да.
С такой вот кашей в голове Рассел вышла на центральную площадь Каира – Эль Тахрир.
Морган же, ей в отместку немножко позаигрывал с горничной, потом сдал свою и Рассел форму в прачечную и спустился в бар, где заказал себе джин с тоником и неспешно потягивал его, обдумывая свои дальнейшие действия. Но мысли его почему-то всё время возвращались к напарнице.
Злясь на самого себя и убеждая самого себя, что ему совершенно безразлично, где там и с кем там сейчас Рассел, Морган понимал, что, прослужив на «Каллисто» восемь лет, она просто не могла не оставить там каких-то привязанностей. Воображение рисовало матёрого, огни и воды прошедшего капитана или полковника, с которым его напарница пережила не один десяток недель военного ада. Глупо думать, что у такой женщины, как она, никого нет. Из чьей-то же кровати он вытащил её сегодня утром, с глубокой похмелюги! А, собственно, почему его должно это волновать? Кто она ему? Напарница. У неё своя личная жизнь, у него своя личная жизнь, и ему совершенно безразлично, где она и с кем.
Стоп! Высокий, лысый – так сказал портье? Передаст документы? Высокий, лысый… Монах из башни Сета! Змея на сиденье Рассел в автомобиле! Змея на лестничных перилах! Твою мать! Морган бросил два доллара на стол и, на ходу поправляя кобуру, выскочил из бара.
- Агент Рассел? Благодарю, что пришли, - из тени на освещённый квадрат площади вышел высокий мужчина в серой военной форме.
Рука Рассел скользнула к бластеру и замерла на полпути.
- Вы хотели что-то сообщить мне? – сухо спросила она, стараясь разглядеть лицо незнакомца, которое тот намеренно или случайно держал в тени.
- Сведения в этом пакете. Возьмите.
Рассел протянула руку, и вдруг что-то кольнуло её в середину ладони. Она почувствовала слабую боль, и несколько секунд проваливающееся в темноту сознание фиксировало торжествующую улыбку на жёлтом, хищном лице, а потом свет и тень, фонари и деревья отступили далеко за периметр площади, унося её с собой. Серо-коричневая змея бесшумной лентой скользнула по голубой площадной плитке и исчезла под корнями дерева.