- Морган! – услышала Рассел. – Морган, если ты ещё на базе, ты должен меня слышать! Морган!
- Так точно, ублюдок, я на базе, и я тебя слышу, - донёсся из трубки знакомый, полный бесшабашных интонаций голос спецагента, - как видишь, обживаюсь потихоньку, гранатки, лучемёт, передатчик. А вот от базы мало что осталось, извини!
У Рассел в груди будто поднялось что-то и ухнуло вниз, опрокинулось, облив сердце живительным, горячим. Жив! Один, ранен, но жив, и не утратил присущую Моргану бодрость духа!
- Морган, мне думается, не мешало бы нам встретиться, - сказал тот, кого называли «господином».
- Верно, урод, страх, как мечтаю надрать тебе задницу! – весело отозвался спецагент.
- Это вряд ли, - в голосе «господина» слышалось ликующее торжество, - твоя белобрысая напарница у меня. И если ты, Морган, приедешь в указанное мною место один и без оружия, - последние слова он выделил, произнеся их отдельно и отчётливо, - я обещаю ей лёгкую смерть. В противном случае, умирать она будет долго и трудно, - последовала пауза, после чего главный ядовито осведомился:
- Ну, что молчишь, Рэмбо хренов? Похоже, я взял тебя за задницу?
- Ещё как взял, - голос Моргана будто надломился, подсел, звучал глухо, через силу, - куда ехать?
- Морган, нет! – заорала Рассел. Голос её сорвался и перешёл в хриплый лающий кашель.
- Тал Седум! – ответно заорал Морган. – Это же ты, да, Тал Седум?! Я согласен на любые твои условия, я приеду, куда ты скажешь, только не трогай Рассел! Я прошу тебя! Не трогайте её! Она смертельно больна, у неё рак лёгких!
- Да не ори ты так! – Тал Седум ехидно захихикал. – Никому бы и в голову не пришло пинать в грудную клетку твою белобрысую драгоценность, если бы ты сам не сказал…
- Тал Седум!
- Морган, успокойся. Я же пообещал, - Тал Седум наслаждался моментом, - сейчас ты поедешь на юго-запад от базы, проедешь кафешоп и выйдешь из машины, один и без оружия! И будешь иметь возможность понаблюдать, как быстро и безболезненно я прострелю белобрысую башку твоей напарнице. А уж тебя, Морган, ты извини, но я на кусочки порву.
- Договорились, - ответил Морган, - я еду.
Наёмник под номером тринадцатый выключил рацию, и, ухмыляясь , полюбопытствовал:
- Он твой любовник?
- Напарник, - прокашлявшись, процедила сквозь зубы Рассел.
- Врёшь, Мата Хари! Стал бы напарник так за тебя задницу рвать! Он тебя трахает!
- Если бы! – вздохнула Рассел. – Морган весь четвёртый отдел трахает, но до меня у него руки не доходят!
- Блестящий ход! – не слушая её, восторгался сам собой Тринадцатый. - Мой господин сказал, он попадётся! И он попался!
- Весело тебе, да? – фыркнула Рассел. – Отличился, холуй? Скажи-ка мне, - она тянула время, заговаривая врага, - а что это твоему боссу цвет моих волос покоя не даёт? Белобрысая да белобрысая!
- Молись господину, - осклабился Тринадцатый, - тебе обещана лёгкая смерть. А за то, что ты осквернила храмовые одежды – подумать только! Женщина! Со светлыми волосами! Осмелилась надеть на себя священные ризы!
- А у меня сейчас ещё и месячные! – злорадно улыбаясь, оповестила Рассел.
Тринадцатый повернулся и долго смотрел на неё. Лицо его побелело, а глаза отражали богатейшую палитру всех оттенков ненависти и бессилия от того, что убивать её нельзя. Рассел была вполне удовлетворена увиденным.
- Тебя надобно сжечь живьём! – процедил тринадцатый. – Но господин обещал! Негодная тварь! Американская подстилка! Надеть на себя сутану Сета, который в величии своём способен затмить небесный свод, держать на ладонях солнце! - и понесло фанатика, пошёл вещать о могуществе Сета, нет-нет, да и срываясь на религиозный визг.
Времени у Рассел почти не осталось. Пора. Только бы рука не подвела. Левая рука. А Рассел – правша. Правая, пристёгнутая наручником к дверце машины, занемела и болела. Она отключила своё сознание от боли, отвела его в сторону.
- Слышишь, Тринадцатый, - перебила его бурные излияния, - у приговорённой к смерти есть право на последнее желание?
Тринадцатый, певший о "Сете, в величии своём подобном морю, сверкающему пурпуром в лучах заката», переключился на неё и ответил:
- Хоть сто поцелуев.
- Дай сигаретку, - попросила Рассел, стараясь придать своему голосу максимум обречённости.
- Ты куришь, Мата Хари? – удивился Тринадцатый. – У тебя же рак лёгких!
- Я с двенадцати лет курю, - ответила Рассел, - и сейчас я имею право на последнюю в этой жизни сигарету?
- Конечно! – притворно-сочувственно отозвался Тринадцатый, достал из кармана пачку крепких сигарет «Фата Моргана», вытащил из неё одну штучку и протянул Рассел. Она взяла сигарету, внутренне подобралась вся, сгруппировалась. Ещё мгновение. Сейчас.
- А прикурить дашь, Тринадцатый? – спросила ангельским голоском.
Он отвернулся, вынул из кармана зажигалку, и в этот миг Рассел нанесла ему сильный рубящий удар ребром левой ладони по шее. Его тело тут же осело и без звука стало заваливаться в сторону.