Начал с элементарного: он - мужчина, Рассел - женщина. Одной этой маленькой природной разницы достаточно для возникновения симпатии.
Дальше, она красива, светленькая – в противоположность ему, брюнету с резкими чертами лица. Это естественно, что его привлекает в ней то, чем он сам не обладает. Вот и вторая причина для симпатии.
Характеры. Её – спокойный, уравновешенный, его - импульсивный, бурлящий. Понятно, что внешнее спокойствие Рассел – результат работы над собой, волевых усилий, но натурушку-то не переделать. Морган, как бы не старался, не смог бы держать себя так, как она. Бурлящую горную реку не заставить спокойно течь по камням.
Вредные привычки у обоих тоже присутствуют. Морган любит выпить, а Рассел не употребляет. Тот день, когда он повёз её на задание с жуткого похмелья, не считается. Во всех правилах имеются исключения. Если Рассел напилась, значит, какие-то обстоятельства подтолкнули. Просто так, как он, ради пятницы-субботы не стала бы. И курит она, будто ему в контраст. Хотя, периодически и он покуривает. Когда сильно нервничает. Нечасто. Редко.
Теперь доверие. Есть ли между ними доверие? Доверяет ли ему Рассел? Да, доверяет. Наверное, доверяет. Но не позволяет их отношениям перейти в обычную человеческую дружбу. По какой-то причине пока не позволяет. Значит, доверяет частично. В рамках работы.
Может ли он доверять Рассел? Кто, натворив делов, попавши в плен, всё-таки сбежал и мчал ему навстречу, не принимая его жертвы, не подставляя его под удар? Рассел. Может ли он доверять Рассел? Да, в рамках работы – может. Но, если этого доверия недостаточно для возникновения дружбы, разве для возникновения взаимной симпатии достаточно? А она взаимна? Он-то хоть как-нибудь симпатичен Рассел? Или её проявление внимания - есть не что иное, как обычное человеческое участие, сострадание, забота?
А что между ними есть схожего? Морган провёл жирную черту под колонками своей таблицы, соединив их в одну.
Отличная военная подготовка, аккуратность, чувство юмора… и… всё, что ли? Это всё, что их объединяет? Этого достаточно, чтобы их потянуло друг к другу? Что притягивается: противоположности или схожести?
Морган посмотрел на исписанную страничку блокнота. Ни черта-то ему не помогла эта систематизация. Как был в мыслях дремучий лес, так и остался.
Рассел прерывисто вздохнула во сне, повернулась. Её голова сползла с подголовника кресла ему на плечо. Морган осторожно поднял руку, подвинул Рассел к себе, удобно устраивая у себя на груди. Она открыла глаза, скользнула по нему туманным взглядом.
- Спи-спи, - тихо сказал он, - ты мне не мешаешь.
Рассел закрыла глаза. Морган осторожно засунул руку в нагрудный карман комбинезона, проверил, нет ли там чего твёрдого, что может ей мешать. Она опять глубоко вздохнула, встрепенулась всем телом. Морган мягко обнял её, прижимая к себе, только что не баюкал, как младенца.
Рассел плохо, он видел. Она слабела, быстро выматывалась, не спала, а падала в тяжёлый каменный сон. Сколько ей осталось? А он тут таблицы составляет.
Её волосы упали ему на руку, он взял мягкую светлую прядь, отвёл в сторону. «Рассел, горюшко ты моё. А я тут думаю, как с тобой развязать, когда завязать было бы…Может, и придумали бы что вместе».
А Рассел спала. И не проснулась даже тогда, когда самолёт пошёл на посадку. Тогда Морган сам разбудил её, потряс тихонько:
- Рассел, просыпайся.
Она сморщила нос, распахнула свои глаза речной воды, удивлённо поморгала, отодвинулась и тут же рассыпалась извинениями:
- Морган, я, наверно, сильно тебе мешала? Извини, пожалуйста.
- Да ладно тебе, - он улыбнулся, - святой долг напарника подставить могучую грудь под другого напарника. Я даже получил некоторое удовольствие.
- Извращенец, - протянула Рассел, сладко зевая, - поможешь мне причесаться? На правах напарника, ничего личного, - с хитрой улыбкой добавила она.
«Ох, Рассел, мозго@бка, - вздохнул про себя Морган, - что бы тебе не быть проще и не сказать прямо: «Поехали к тебе?» Честное слово, я даже не стал бы тебя подпаивать».
- Расчёску давай, - сказал он вслух.
По Нью-Йоркскому времени был пятый час вечера. Напарники забрали со стоянки Морганову машину и поехали в родной четвёртый отдел. Морган сидел за пультом, Рассел сидела рядом, положив букет роз на колени, слушала, как балагурит довольный напарник и, разумеется, курила.
- Ты только представь, какая нам будет встреча! – Морган мечтательно зажмурился. – Они же все там нас ждут! Барри поздравит - папа родной, ребята из архива: Трэвер, Никлас, Роуз…
- Линда, - невинно поддакнула напарница.
- Рассел, это надо отметить! Не каждый день дают Звёзду Героя! – не обращая внимания на её подколку, развивал тему Морган. – Заберём всех и поедем в кабак! И не отказывайся!
- Я не отказываюсь, - улыбнулась Рассел, - но я пить не хочу.
- Ну, не пей, - милостиво разрешил Морган, - насильно заливать не буду.
- Я мороженого хочу, Морган, - сказала она, - помнишь? Как-то ты звал меня поесть мороженого. Ну не смейся, Морган. Смерть, как мороженого хочется.
- Да кто смеётся? Я не смеюсь, - пожал плечами напарник, - вечно у тебя всё, не как у людей. Самое время коньяк жрать, а ты – морожено, морожено… на палочку насожено… Куплю тебе ведёрко, и давись им на здоровье!
- Морган, я не подавлюсь, - уверила Рассел.
- Подавишься! – не сомневался Морган.
Он хотел ещё что-то сказать, как зазвонил телефон.
Не сомневаясь, что это кто-то из своих, из четвёртого отдела, Морган включил встроенный в панель управления монитор. На экране появилось лицо немолодой женщины, кареглазой, темноволосой, с аккуратной гладкой причёской и красивыми серёжками с бирюзой.
- Мама? – удивился Морган.