Марек быстро отыскал взглядом нужную особу и кровожадно улыбнулся, пригвоздив бедняжку к месту. Даже поворачиваться не стала, понимая, что незнакомка от такой «улыбки» перепугалась и сбежала в толпу.
— Какой ты скучный, — фыркнула, отправляя в рот уже вторую канапешку.
— А ты, как вижу, проголодалась? — в тон мне ответил, приподняв издевательски одну бровь.
— Из-за всех этих сборов, пропустила ужин. А ты прекрасно знаешь, какой я становлюсь от недостатка пищи.
— После мы можем заехать в ресторан.
— Я хочу есть сейчас, а не потом, — прошипела, беря в руки мясную брускетту.
— На тебя уже странно поглядывают, — усмехнулся, невзначай бросив взгляд вбок.
И правда. Пару дам смотрели на меня в каком-то праведном шоке. Хотя не удивительно. Здесь все лишь медленно алкоголь потягивали, а есть брезговали, в основном женщины, пытаясь выставить себя перед мужчинами этакими поборницами здорового питания во имя фигуры.
— Даже если их съем, ни на грамм не поправлюсь, — равнодушно обронила, и одна из рядом стоящих девиц это услышала, испуганно взглянула и поторопилась отойти подальше.
Марек больше ничего не успел сказать, так как к нам подошёл один из сотрудников нашей фирмы с супругой и завёл непринуждённую беседу. Пришлось представлять Гретосс, а тот, воспользовавшись случаем, подчеркнул, что является моим женихом и, улыбаясь, добавил, что скоро меня «украдёт» в другую страну.
Подавила огромное желание закатить глаза к потолку и оправдаться, но вдруг замерла, улавливая уже знакомый и столь любимый запах мускуса, кофе и морской свежести.
«Почему меня не предупредили о его присутствии?», — пронеслось испуганно.
Сделала маленький глоток шампанского, сконцентрировалась, и словно стало скучно, вновь бросила взгляд в толпу, но ничего. Ещё Марек вдруг встал сбоку и приобнял за талию, продолжая вести светскую беседу. Вдруг стало невыносимо душно, знакомый запах будоражил и заставлял волчицу сходить с ума. А затем спину обжёг чей-то взгляд.
Под предлогом обновить бокал и взять ещё закуску, максимально естественно обернулась и…
«Дамиан», — выдохнула, смотря на истинного, стоящего в шести метрах от меня, под руку с какой-то брюнеткой.
Лаврентьев и взгляда от меня не отводил, сканировал цепко, медленно поднимаясь взглядом с ног и наконец-то останавливаясь на глазах. Все звуки вдруг стали какими-то приглушёнными, сердце словно замерло, а мне хотелось сорваться и броситься к мужчине, прижаться к его груди и ощутить родные объятия, но…
Сейчас к нему доверчиво жалась незнакомка, сверкая белоснежной улыбкой и о чём-то повествуя рядом стоящей пожилой паре. Весьма красивая, грациозная и явно знающая себе цену. Неудивительно, ведь на другую бы Дамиан и не посмотрел бы. И это стало для меня ударом. Словно сердце вырвали из груди.
Но тут спиной ощутила жар другого тела, и сработали инстинкты.
Резко обернулась, кладя ладонь на грудь оборотня, и смотря умоляюще в глаза, хотя Марек сосредоточил всё своё внимание на моём истинном, словно пригвоздить к стене того желал взглядом. Сделал шаг, но я повторила движение и надавила на грудь сильнее, призывая остановиться. Миг, и разъярённые серебристые глаза мечутся по моему лицу, словно не понимая, что происходит.
— Не смей, — твёрдо рыкнула.
— Так это тот самый человечишка? — прорычал, склоняясь ниже, отчего наши лица были в опасной близости.
— Он бросил меня, — созналась, понимая, что только это убережёт от беды и кровавой бойни.
Гретосс нахмурился, смотря с…недоверием. Действительно удивился. Бросил снова взгляд за мою спину, кровожадно усмехнулся лишь уголками губ, а после, крепко удерживая за талию, повёл в центр зала, где танцевали гости, при этом то и дело наблюдая за Лаврентьевым.
Вывел в самый центр, разворачивая, и что есть сил, впечатывая в себя, беря меня за одну руку, а вторую удерживая чуть ли не на попе.
— Испугался правды? — издеваясь, спросил, не сводя с меня победного взгляда.
— Прекрати, я не буду с тобой это обсуждать, — резко ответила, совершенно не боясь волка.
— А ведь он смотрит на нас чересчур внимательно, но не бросает свою зазнобу, — всё продолжал давить на рану, и явно упиваясь своим триумфом.
— Марек, зачем я тебе? — устало выдохнула, не видя смысла в этих разборках.
На душе и так погано было, а тут ещё и подсыпает соль на рану когда-то любимый мужчина.
— Ты одна из самых сильных ныне живущих самок, сможешь родить достойное потомство, наши стаи ещё больше укрепят связь, да и в постели нам никогда не было скучно, — предвкушающе закончил, наклоняясь резко ниже и оставляя на шее грубый поцелуй.
— Но ты до сих пор любишь другую, — твёрдо произнесла то, что было под запретом.
Марек также резко поднял голову, и теперь смотрел на меня задумчиво, и снова с тоской в глазах. Когда-то он рассказал мне о волчице, с которой встречался, между ними была безумная любовь, они планировали пожениться, но за пару дней до бракосочетания девушка исчезла. Гретосс искал её долго, подключил многих волков, даже к ведьмам обращался за помощью, как слышала, но все лишь разводили руками. Что произошло с волчицей, до сих пор никто не знает, а Марек по сей день хранит о ней память и эту призрачную любовь прошлого. Волк давно перестал полноценно жить, ожесточился, утратил чувственность к этому миру, и каждый его день похож лишь на день Сурка. Сам признавать правды не желает, а окружающие боятся говорить. Когда мы встречались, Гретосс мог испытывать ко мне любые чувства, но только не любовь, от этого свадьбу и отменила, а ему солгала, сказав, что банально боюсь такой ответственности и хочу побыть одна.
— Вита, — угрожающе начал, но я оборвала.
— Если ты действительно любил, то хоть немного понимаешь меня. И понимаешь, как больно, когда любимый человек исчезает из твоей жизни.
Опасные слова, жгучие, но иного выхода не видела. Марек замер, отмер спустя пару секунд, отвёл меня к одному из столов и куда-то ушёл. Отчасти даже корила себя за произнесённые слова, но в ситуации: ты или тебя, выбора не остаётся.
Постояв ещё с минуту, не видя ни Гретосс, ни Лаврентьева, развернулась и поспешила скрыться от людей, чьи взгляды сейчас до невозможности напрягали и злили.
Быстро удалялась по широкому длинному коридору всё дальше и дальше от звуков, вскоре оказалась в части дома с весьма приглушённым светом, лишь настенные бра тускло освещали проход. Хотела найти место, куда можно присесть, завернула за очередной поворот…
«Не верю», — проскользнула мысль, а сердце в очередной раз раздавили.
Думая, что хуже быть не может, сильно заблуждалась. Оказалось, на дне моего личного Ада есть ещё потайная дверь в самое жерло боли.
Прижатая спиной к стене, с закинутыми ногами на мужскую талию, та самая брюнетка самозабвенно целовалась с моим истинным, который с не меньшим удовольствием отдавался процессу, сжимая оголённые ноги и скорее сильнее вжимаясь к хрупкое тело. И пусть это ещё не секс, но всё шло к этому.
То ли почувствовав чужое присутствие, то ли что-то услышав, мужчина повернул лицо, с каким-то недовольством решая посмотреть, кто помешал делу. Брюнетка от неожиданности вскрикнула, пряча взгляд на мужской груди, а Лаврентьев вдруг в лице переменился, осознал происходящее, но от спутницы своей не отлип.
«Это и правда конец», — прозвучало набатом, и весь мир вдруг рухнул окончательно.
— Прошу прощения. Уже ухожу, — ровно ответила, разворачиваясь и быстро устремляясь обратно.
Я старалась не думать об увиденном, забыть, но картинка самозабвенно целующейся парочки прочно засела в мозгу. Учитывая, сколько слёз выплакала за последние недели, сейчас ощущала полнейшее опустошение и…злость.
Выбежала на улицу, с жадностью вдыхая свежий воздух, и рванула к деревьям, за которыми можно было бы укрыться. Прислонилась спиной к дереву, тяжело дыша и пытаясь унять быстро колотящееся сердце.