– А за соус накидывают? В смысле, у булки.
Коп, переступая с ноги на ногу, молчит.
Руб, подступая ближе:
– А?
Коп, не умея соврать:
– Двадцать центов.
Руб, остолбенело:
– Двадцать центов! За соус?
Коп, явно недовольный собой:
– Знаю-знаю.
Руб, искренне и всерьез или по крайней мере всерьез:
– Надо было не брать, из принципа. У вас что, нет силы воли?
Коп:
– Ты ищешь неприятностей?
Руб:
– Конечно, нет.
Коп:
– Уверен?
В этот момент мы смущенно переглядываемся с его напарницей-брюнеткой, и я представляю ее без формы. Лично я вижу ее в одном белье.
Руб, отвечая на вопрос:
– Да, сэр. Я уверен. Я не ищу никаких неприятностей. Мы просто гуляем с братом по городу в этот прекрасный серый денек, восхищаемся шустрыми животными, как они носятся по кругу. – Прямо мешок с подарками. Набитый мусором. – Это преступление?
Коп, теряя терпение:
– Тебе вообще что от нас надо?
Мы с напарницей переглядываемся. Вновь. На ней красивое белье. Я его представляю.
Руб:
– Ну, мы просто…
Коп, сердито:
– Просто что? Чего ты хочешь?
Напарница офигенно красивая. Звезда. Она лежит в ванне. В пене. Поднимается. Улыбается. Мне. Я дрожу.
Рубен, громко скалясь:
– Ну, мы думали, может вы за нас сделаете ставку…
Напарница, из ванны:
– Издеваешься?
Я, пробивая головой толщу воды:
– Ты, блин, шутишь, Руб?
Руб, резко:
– Меня зовут не Руб.
Я, возвращаясь в реальность:
– Ой, прости, Джеймс, онанист ты.
Коп, со смятым пакетом от сосиски в руке, изнутри все в соусе:
– Онанист – это как?
Руб, огорченно:
– Господи Иисусе, такое бывает? Можно быть таким тормозом?
Коп, заинтересованно:
– Кто это – онанист?
Напарница, пяти футов и девяти дюймов росту и, не меньше, я бы сказал, четырех раз в неделю бывающая в полицейском спортзале:
– Ты его видишь каждое утро в зеркале.
Она высокая, поджарая и классная. Подмигивает мне.
Я: немею.
Руб:
– Вот именно, милочка.
Напарница, неимоверно притягательная:
– Ты кого милочкой назвал, милый?
Руб, не отвечая и вновь обращаясь к дремучему «знать-не-знаю-кто-такой-онанист» копу:
– Так вы за нас поставите или нет?
Коп-онанист:
– Что?
Я как бы всем, но, в общем, себе под нос:
– Ну это, блин, прямо смех один.
Люди толкутся вокруг, спешат мимо – делать ставки.
Напарница, мне:
– Не хочешь меня лизнуть?
Я:
– Умираю, как.
Все это, ясно, моя фантазия.
Коп-онанист:
– Давай.
Руб, потрясенно:
– Что?
Коп-онанист:
– Ладно.
Руб, ошалело:
– Правда?
Коп-онанист, рисуясь:
– Ну да, я за всех ставлю, правда, Кэсси?
Стопроцентная женщина-коп явно не впечатлена:
– Как скажешь.
Я:
– А это разве этично?
Руб, недоуменно, мне:
– Ты что, альтернативно одаренный? – (Руб в последнее время надоело слово «больной на голову». Ему кажется, что новое выражение звучит изощреннее. Ну или как-то, в общем.)
Я:
– Не, я нет. Но…
Все трое, мне:
– Заткнись.
Гады.
Онанист:
– Номер собаки?
Руб, довольный собой:
– Три.
Онанист:
– Кличка?
Руб:
– Ты-Сволочь.
Онанист:
– Не понял?
Руб:
– Клянусь, не вру. Вот смотрите, в программке.
Мы все глядим в программку.
Я:
– Как это им разрешили такую кличку?
Руб:
– Просто сегодня здесь много любителей. Бежит все, что на четырех лапах. Прям удивляюсь, что пуделей не привели. – Руб бросает на меня серьезный взгляд. – Но наша псина еще как шпарит. Точно говорю.
Онанист:
– Это та, что на крысу больше смахивает?
Роскошная напарница:
– Но, они говорят, носится, как оглашенные.
Во всяком случае, пока коп-онанист берет наши деньги, удаляется, выбрасывает в урну пакет от сосиски и делает ставку, происходит следующее: Руб непрерывно лыбится сам себе, леди-полицейская стоит, положив руки на свои медовые бедра, а я, Кэмерон Волф, представляю, как занимаюсь с ней любовью – и не где-нибудь, а в кровати моей сестры.
Это ведь неприемлемо?
А вот.
Ничего не поделаешь.
Вернувшись, коп говорит:
– Я тоже поставил на него десятку.
– Не пожалеете, – Руб кивает ему, забирая билетик. А потом говорит: – Эй, а я на вас настучу – ставите в тотализаторе за малолетних. Это по-зор. (Сколько я знаю своего брата, он никогда не говорил просто «позор». Ему обязательно надо рвать на две части. «По» и «зор». «По-зор»).
– И что? – говорит коп. – И потом, кому ты собираешься рассказать?
– Копам, – отвечает Руб, и мы все, поухмылявшись немного, идем занимать места на трибуне.