Поэтому истинную причину моей хандры никто не знает. Не хочу нарушать их гармонию. Родители думают, что это последствия похищения и всех предшествующих событий. Предлагали даже сходить к психотерапевту. Я отказалась.
— Не пущу… — строго говорит мама.
— Пусти, или хуже будет. Я ее и так не трогала. Но это уже ни в какие ворота…
Не выдерживаю, встаю с кровати и, обернувшись пледом, открываю дверь.
Мама, чуть ли ни грудью на амбразуру бросается, защищая мою дверь.
— Заходи… — плетусь обратно и падаю на кровать.
— У тебя совесть есть? — хлопнув принципиально дверью перед носом у мамы, проходит в комнату.
— Не знаю, не проверяла… — бросаю равнодушно.
— Сколько можно уже мучить человека?
Это она про Марка.
Марк…
Он постоянно мне снится. Счастливый, всё шутит, улыбается. А меня это бесит. Я страдаю, значит, а он веселится. Но и днём все мысли только о нем. Я не хочу. А мозг все рисует его. Я устала уже его прогонять. Поэтому, просто игнорирую. Как и настоящего Марка.
Да, я неправильно поступила, заблокировав его везде, после того как он мне начал трезвонить и написывать во все мессенджеры. Надо было объяснить, почему я не хочу его видеть. Но мне было больно. И я все еще думаю о нем, это никуда не делось.
— Он тебе жалуется? — ехидничаю.
— Дура! Если бы ты знала его хоть немного, не спрашивала бы о таком…
Да, знаю я. Просто хочу побольнее ударить. Но кого? Больно здесь только мне.
— А он не человек, он — предатель… — произношу с надрывом в голосе.
— Чего? И где он тебя предал? Там, где вписался из-за тебя в эту историю? Или, где лез в драку, чтобы спасти тебя? Или искал компромат на твоего Астахова? Или когда защищал тебя везде? Ну, где…? — разъяренно.
— Он меня продал Астахову. Я понимаю, он это сделал из-за матери, не виню его и не в обиде. Но теперь мы… каждый сам по себе…
— Чего? Ты серьезно?…
— Я видела фотографии, где он получал деньги от Астахова…
— Ты, правда, дура что ли? — выразительно поднимает бровь. — Он матерью рисковал из-за тебя. Он все это время искал тебя. Охрану разнес в пух и прах, себя винил, что тебя похитили. Полицию подключил, требовал тебя вызволить. А она фотографии видела, видите ли. Какие фотографии?
— Ну… — теперь я не уверена, что я видела. — Там, какой-то человек передает деньги… точнее пакет… А что было в пакете? — доходит до меня.
— А в этом пакете были документы, которые помогли закрыть твоего мужа несостоявшегося. Марк за эти документы еще по морде получил…
Капец…
Пазл сложился. Все же очевидно было. Почему я такая идиотка? Дура. Тупая.
Поверила этому…
Получается, это я предатель.
— И как бы прискорбно это не было, он тебя любит… — как-то горько, добавляет.
— Почему прискорбно? — шепотом, чтобы не спугнуть нашу близость сестринскую. Наверно, у нас это в первый раз. Разговоры задушевные. Хоть и на повышенных тонах.
— А потому… что я люблю его уже несколько лет, а выбрал он тебя… — выпалила на одном выдохе.
Капец…
В шквале эмоций обнимаю ее…
— Прости… — шепчу.
— Нет! Ну, не идиотка ли? — ругается.
Месседж принят. Я попробую все исправить. Если Марк меня не простит, так мне и надо будет.
Вскакиваю с кровати… лечу вниз…
— Ты куда в пижаме? — кричит мне вслед сестра.
Черт… Возвращаюсь, натягиваю быстро джинсы и футболку. Хватаю рюкзак.
Внизу обуваю кеды. Вылетаю на улицу.
— Куда ты? — кричит мама. — Там дождь… зонт возьми…
И, правда, дождь. И зябко на улице. Лето заканчивается. Такси долго ждать, поеду на автобусе.
Пока еду, меня не покидает чувство, что опоздала. Вся как на иголках.
Две недели Марк не мог дозвониться, писал, несколько раз приходил.
А я? Тупо игнорила.
Как теперь вымаливать прощение?
Выбегаю из автобуса. Бегу… а перед его домом задерживаюсь. Что говорить? В голове пусто. А когда игнорировала, полно было? Ругаю себя…
Так, всё… Скажешь, как чувствуешь. Слушай свое сердце. Оно подскажет в нужный момент.
Поднимаюсь на нужный этаж, звоню. Жду, вся на нервах. Замок щелкает, дверь открывается. Сердце останавливается. Уже делаю глубокий вдох, чтобы…
Не Марк. Женщина лет шестидесяти, крепкая, поджарая. Но это не его мама. Ее я видела.
— Ой, я квартирой ошиблась, наверное. Мне Марк нужен… — ошарашенно.
— А он ушел… на набережную… говорила ему, что там дождь, не послушал… — причитает женщина.
— Спасибо… — срываюсь с места.
Бегу на набережную. Дождь фигачит. Я уже вся насквозь. На улице никого, в такую погоду хозяин собаку не выгонит…
Издалека замечаю знакомый и такой близкий сердцу силуэт. Замедляю шаг. Сердце грохает за ребрами.
Стоит спиной. Подхожу бесшумно.
Слушай свое сердце…
Обнимаю, сцепляя руки у него на груди. Пытается повернуться, не даю. Теплый. И свой.
— Подожди… Я хочу кое-что сказать… — долго собираюсь с мыслями.
— Я дура. Идиотка. Прости меня… После всего, что я сделала, это я предатель…
Напрягается.
— Линда…
— Не перебивай, я хочу сказать… — голос проседает, коленки трясутся от волнения. — Я понимаю, ты в праве меня ненавидеть за то, что поверила постороннему человеку, можешь не прощать меня, просто знай, я люблю тебя…
От страха зажмуриваюсь.
Молчим. Долго.
Я чувствую, как он расслабляется. И мне это дает силы.
Слышу, как бьется его сердце. И мое подстраивается. Они стучат вместе. В унисон. И это так искренне и доверительно. Утыкаюсь лицом в его сильную спину. Дышу его запахом.
Разворачивается, смотрит на меня. А я на него. В родные глаза. И я уже все поняла. В них ни ненависти, ни обиды, ни печали. Только тепло, забота и любовь.
Дождь давно прекратился. Люди вышли из своих домов. Некоторые косятся на нас. А мы все стоим. И нам хорошо.
Вспомнила как мы, нелепо, познакомились. И с ужасом представила, что было бы, если я не сбежала в Краснодар? Пошла бы против себя? Против своего сердца? Я бы так и не узнала что такое любовь…
— Что случилось? — с тревогой заглядывает в глаза.
— Теперь все хорошо…
— Пошли греться?
— А мне уже тепло… с тобой…
Эпилог. Свадьба будет?
— Ну, кто придумал устраивать свадьбу 31 декабря? Это же бред? — бубню я.
— Ну, что ты ворчишь? Порадовалась лучше бы… — смеется Марк.
— Так, я рада. Но почему в новый год? Почему весной нельзя? Вон, смотри… — киваю ему на дорогу. — Пробки какие. Все едут за зеленым горошком, а мы тащимся в загс…
Еле-еле плетемся по парковке. А все потому, что я решила выпендриться и напялила ботильоны на высоченных каблуках. Недели две уже нас засыпает снегом, коммунальные службы не справляются и у нас не чищены улицы. И я иду по буграм. С утра тоже идет снег, и я иду, так сказать, на ощупь. Пару раз чуть не навернулась. Но Марк крепко меня держит. К н и г о е д . н е т
— И еще, напомни мне, пожалуйста, об этом моменте, когда я снова захочу обуть сапоги на каблуке…
— Что, совсем тяжко? — с сочувствием.
— Да… — вздыхаю. — Я же не думала, что придется так далеко машину оставить…
Останавливается, перехватывает за другую руку.
— Таааак… — с недоверием и прищуром заглядывает в глаза.
А я в непонятках стою, хлопаю ресницами.
— Я не понял, а где кольцо? — опускает взгляд на мои руки.
Фух, я то думала… накосячила где-то.
Марк вчера сделал мне предложение, и мы договорились, что сегодня, на семейном торжестве, объявим об этом всем.
— Ну, оно мне большевато, потерять не хочу… — миленько улыбаюсь и чмокаю в нос.
— Ладно, после праздников, схожу уменьшу. Но дома вечером надень, пожалуйста… — чмокает в ответ. — Идем сюда…