«Сама ты не доплывёшь, слишком далеко, — вновь зазвучал в голове голос вождя. — Нужно выпустить зверя».
Выпустить… Но как? Атия так долго держала его внутри, что не представляла, как дать ему свободу. Вождь наверняка знал, он большой и умный — но он остался внизу.
Река манила её, затягивала в себя. Девочка осторожно вошла в воду сначала по щиколотку, потом по бёдра, грудь, вот уже вода достигала её подбородка. С каждым шагом ей становилось спокойнее, Река была подругой, Река была домом.
По телу прошла сильная дрожь, но она была скорее приятной, чем пугающей. Зверь заворочался сильнее.
— Выходи! — шепнула Атия. — Теперь можно.
И тут же почувствовала, как тело вытягивается и становится гибким. Девочка подняла руку, но вместо человеческой, увидела огромную мускулистую четырёхпалую, с мощными когтями. Тут же она поняла, что не может дышать, и в испуге погрузилась в воду. Вот так хорошо! Она огляделась, оказалось, здесь она видит лучше, чем на суше: каждую водоросль, каждый камешек на дне. Взвившись над водой, Атия увидела в воде своё отражение — длинное, покрытое блестящей зелёной чешуёй туловище, большая голова с шишкообразными наростами и зубастой пастью. Она вновь нырнула, подняв брызги и чувствуя неописуемый восторг от гибкости нового тела. Разрезая воду, Атия поплыла направо — как сказал вождь. К храму богини Оямото, за подмогой.
Глава 2. Что несёт песчаная буря
Сквозь сон Хадар услышал стук в дверь. Не хотелось просыпаться, отвечать и кого-то видеть. Вот бы хоть на один день все про него забыли и позволили остаться наедине с собой, заняться любимым хобби. Вырезать из дерева и раскрашивать фигурки солдат Хадар любил с детства. Мать отдала ему в распоряжение три ящика громоздкого комода, и он быстро заполнил их суровыми усачами-пехотинцами, танкистами в шлемах и лихими моряками в широких брюках.
Потом жизнь закручивала всё сильнее, и вырезать приходилось уже не деревянных людей. Судьба забросила его тогда в Японию, где Хадар был кобуном1в киотской группировке и наводил ужас на добропорядочных японцев своего якудза-сима2. Ему только удалось подняться в семье от статуса мальчика для битья до кёдай3, когда его забросило в Азар. Пришлось перестраивать мозги, учиться жить по-новому. Однако вскоре выяснилось, что большая перестройка не нужна, жизнь в Азаре во многом похожа на прежнюю: сильный так же жрёт слабого и забирает себе трофеи. Разобравшись что к чему, Хадар решил, что будет драться, перегрызать горла и лезть по трупам, пока не окажется наверху. И вот, теперь он глава службы агентов — иначе говоря, полиции Азара. Это к нему, словно сточные воды, стекаются сведения о человеческих пороках; это он держит в кулаке ниточки жизни азарцев. В потайной комнате, защищённой от посторонних печатью магии, у него собрана картотека практически на всех азарцев: и на тех, за кем его служба осуществляла надзор, и на всех прочих. Жизнь научила Старшего агента подозревать всех, кроме мёртвых. Впрочем, с недавних пор для жмуров4тоже выделен уголок. Пока совсем маленький, на четыре ячейки. Но лиха беда начало — Хадар чувствовал, что коллекция будет расширяться. Странные вещи в последнее время начали происходить в Элсаре: несколько азарцев встретили на улицах своих умерших родственников. Ясное дело, что никто им не верил и, в конце концов, они признавали, что ошиблись. А вот Хадар верил и пополнял картотеку. Однажды пригодится, однажды сыграет.
…
Стук в дверь повторился, тут же раздался заспанный голос мальчика-слуги.
— Господин ещё отдыхают. Прошу подождать.
Его прервал голос, в котором Хадар узнал своего зама Майера:
— Буди. Дело не те`гпит.
Старший Агент открыл глаза. Комната была погружена в полумрак; в окно, сквозь мозаику разноцветных стёкол, падал слабый свет масляных фонарей. Хадар жил в привилегированной части города, где улицы всю ночь освещались.
Обычно никто не смел его будить до просветления Купола. Должно было произойти что-то действительно серьёзное, чтобы Майер лично пришёл посреди ночи и потребовал разбудить его.
Хадар встал с кровати, подошёл к креслу, на котором лежал халат. Под босыми ногами неприятно хрустел мелкий песок, нанесённый сквозь щели в рамах. Стояло самое мерзкое время в году: дни бога Вила, с реки дул горячий хамсин, и город скрылся в пелене песчаной бури. Мелкая рыжая пыль висела в воздухе, оседала в гортани, забивала лёгкие. Все кашляли и закрывали лица платками, но это плохо спасало. Пыль была везде.
Набросив халат на голое тело, Хадар завязал витой шнурок, крикнул слуге:
— Монк, запусти господина Майера.
Дверь тут же открылась, и в комнату вошёл зам. Крупный и высокий, он полностью скрыл стоявшего за спиной мальчишку-слугу, и только лампа, которую тот держал в руке, указывала, что Майер не один. Судя по уставшему лицу и слезящимся от песка глазам зама, этой ночью он не ложился.
— Вода — жизнь! — сказал Майер.
— Вода — жизнь, — ответил Хадар, краем глаза наблюдая за тем, как слуга зажинает свечи в напольном канделябре. Комната постепенно заполнялась мягким желтоватым светом.
— П`гости, что `газбудил, — сказал Майер, утирая лицо платком. Рыжая пыль осела на коже, отчего агент казался ожившим големом.
Хадар махнул рукой, мол, глупости, спросил:
— Что-нибудь выпьешь?
— Шнапса, но его в Аза`ге не делают, — хмыкнул подчинённый.
— Да, упущение. Могу предложить вино.
Майер скривился, но кивнул.
— Голоден? — спросил Хадар.
На этот раз агент кивнул с большой готовностью и даже рвением.
— Монк, достаточно света, — сказал Хадар слуге. — Принеси нам розового и закуску.
Мальчишка оставил в покое канделябр и беззвучно выскользнул из комнаты. Хороший слуга, расторопный. Правда Хадар подлавливал его пару раз на мелких кражах, но кто у нас не ворует?
— Что у тебя? — спросил он у Майера, когда за слугой закрылась дверь.
Подчинённый сделал красноречивый жест, означающий: «Нас точно не подслушивают?»
Хадар вздохнул: вот времена настали! Старшему Агенту в собственной спальне надо защищаться от прослушки!
На низком прикроватном столике стояла деревянная шкатулка. Откинув крышку, Хадар взял щипчики и достал из неё маленькую чёрную горошину. Эти горошины подарила Даяна, они защищали от подслушиваний. Тут же на столике стояла миниатюрная статуэтка Первого Хранителя с копьём. Хадар насадил горошину на пику копья и вновь повернулся к Майеру; вопросительно поднял брови.
— Ну?!
— Вче`га вече`гом в доме т`гавницы п`гоизошло убийство.
Хадар подавил удовлетворённую улыбку: «Ну, наконец-то! Свершилось! Только странно, что Майер поднял посреди ночи из-за такой ерунды».
— Т`гавницу пока увезли в общий склеп, а с лодочницей непонятно, что делать.
Хадар перевёл на зама недоумённый взгляд. Травницу в склеп? В груди заворочалось нехорошее предчувствие.
— Лодочница не живая и не мё`гтвая, — продолжал Майер. — Точно кук`гом стала. На боль не `геаги`гует, а подносили ко `гту зе`гкало — запотело от дыхания.
— Какая лодочница? Что ты мелешь? — резко перебил Хадар.
Майер моргнул и заговорил тихо и торопливо:
— Лодочница т`гавницу убила. Та, кото`гая намедни на ту`гниге победила. Её нашли с ок`говавленным ножом в `гуке. А у т`гавницы в г`гуди `гана. Наве`гняка, девчонка из-за Гая её по`гешила. Ходили слухи, что он её к ту`гнигу по-особенному готовил, — зам подмигнул.
— А шлюха где? — вырвалось у Хадара.
Майер посмотрел на него с недоумением:
— Какая шлюха?
Хадар провёл ладонью по лицу, заставляя себя принять новую реальность, и пробормотал:
— Никакая.
Майер перешёл на шёпот:
— С`геди моих людей смятение — девчонка только в`чега п`гошла об`габотку. Все только и гово`гят о том, что об`габотка не с`габотала.
Старший агент бросил на него пронзительный взгляд, беззвучно прошептал:
— Серая Хмарь! Только этого не хватало!