Глядя прямо в глаза Бренну, Мира встала и распустила шнуровку на платье. Он молча наблюдал за ней, всё также сидя на пыльном мешке. Расправившись со шнурками, Мира медленно сняла платье с плеч, и оно упало к её ногам. Взгляд Бренна скользнул по её плечам, груди, животу, бёдрам.
— Ты очень красивая, — шепнул он.
Мира поморщилась: голос. Совсем другой, не тот, какой хотелось слышать. Она тут же в испуге взглянула на Бренна — не заметил ли её невольной мимики? Но он не смотрел ей в лицо.
— Ну, так что же ты, как не живой? — усмехнулась она. — Или я тебе не мила?
Переступив через лежащее на полу платье, Мира подошла к Бренну.
— Мила, ещё как мила, — сдавленно произнёс он и коснулся губами её груди.
По телу прошла дрожь.
«Это хорошо, это правильно, — сказала она себе и добавила, обращаясь уже к Гаю: — Я сделаю с другим то, что ты не успел. Нет больше наивной, влюблённой девочки".
Обхватив её крепкими руками, Бренн стал жадно целовать её шею, грудь, живот опускаясь всё ниже. Сердце забилось всё чаще и чаще, голова закружилась, а тело налилось горячей тяжестью. Она ослабела в его руках, увлекая за собой на пол. Ей хотелось, чтобы всё быстрее закончилось и в то же время, длилось как можно дольше. Раздался шорох расстёгиваемой одежды, затем Бренн вошёл в неё одним резким движением. Её пронзила острая сладостная боль, Мира закричала, вцепилась пальцами в рубашку на его спине, скомкала её. Обхватила Бренна ногами. Ей хотелось, чтобы он был ещё ближе, ещё глубже. И, чувствуя это, он двигался сильнее, грубее, почти выходя и вновь возвращаясь, стремясь приблизить развязку и, одновременно, оттянуть её. Мира почувствовала, как по щекам текут слёзы. Её сотрясли судороги — всё… всё!
— Гай! — выдохнула она.
Замерла, боясь взглянуть на Бренна. Но он, кажется, не расслышал. Его движения внутри неё достигли наивысшего накала, а потом он сразу зарычал и застонал, и обмяк. Несколько секунд они не двигались, оба мокрые от пота, со сбитым дыханием. Затем Бренн привстал, опираясь на ладони. Его весело блестящие глаза рассматривали Миру, всегда аккуратно уложенные волосы разлохматились. В кладовке остро пахло сексом. Ей вдруг стало стыдно, что он видит её голой, к тому же какая-то крупа колола спину. Протянув руку, она на ощупь нашла платье.
— Холодно? — заботливо спросил Бренн, тут же перекатился на пол и, подняв платье, протянул Мире.
— Да, немного, — она торопливо натянула платье, начала завязывать шнуровку. Хотелось занять себя чем-нибудь, лишь бы не смотреть на него. Всё так нехорошо получилось…
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Мира, покончив со шнуровкой.
Бренн протянул ей орех:
— Не забудь.
У неё по коже пробежал мороз.
— Спасибо, — проронила она. Помолчав, добавила: — Ты очень хороший, Бренн. Правда, очень. Прости.
И, не дожидаясь ответа, вышла из кладовки. Словно в тумане вернулась в свою комнату.
Села. Легла. Снова села, встала, уставилась на орех, который по-прежнему сжимала в руке. Подумав, что держать его так на виду опасно, Мира спрятала орех за корсаж платья.
Она жалела о сексе с Бренном.
— Должна же я была сделать что-то приятное тому, кто готов умереть вместо меня, — сказала Мира.
Но себя-то не обманешь. Она знала, что сделала это исключительно назло Гаю. Ирония заключалась в том, что ему может быть глубоко безразлично, где она и с кем. Мира тяжело вздохнула.
— Двигаться только вперёд, не оглядываясь и не сожалея, — сказала она себе.
Дверь открылась. Ещё не повернув головы, Мира уже поняла, кто это.
— Готова? — спросил Колдун.
— Как Хадар? — спросила она.
Он усмехнулся:
— Готов к своим похоронам.
Мира бросила на него угрюмый взгляд: значит, Великий Хранитель не пошёл на уступки. Её заполнила пустота неотвратимости. Так уже было перед турниром, когда Мира шла к залу для кукрения, где должно всё состояться. Только на этот раз её сопровождал Колдун.
Они покинули комнату, прошли по коридору. У входной двери им встретилась Марта. Явно хотела что-то у Миры спросить, но взглянув на Колдуна, прикрыла рот широкой ладонью.
В ушах Мры отчётливо прозвучал голос Даяны:
«Назови имя кого-нибудь из слуг. Их тут много: Марта, Монк, Нина, Джали».
Мира невольно дотронулась до ореха под корсажем. Нет, она не может такое сделать.
Они беспрепятственно вышли из дома, направились по улице. Время от времени на пути им попадались горожане. Узнав Колдуна, они падали ниц. Колдун проходил мимо, даже не глядя в их сторону, принимая раболепство как само собой разумеющееся. Мире вновь вспомнились слова Даяны: "Это самый циничный и жестокий человек, которого я встречала. Его не заботят вопросы морали и гуманности. Ты просто не в состоянии представить себе, как он думает".
«Я справлюсь, — сказала себе Мира. — Никто не верил, что я смогу победить в турнире, а я победила. В, конце концов, я избранная, надежда Азара. Ради меня вот люди на смерть пойти готовы. Грош цена моей избранности, если я не смогу открыть какой-то там путь или спасти от зомбоящеров одну паршивую бабёнку".
Эти мысли придали ей сил.
Скоро они подошли к низкому и длинному зданию, вызвавшему у Миры ассоциацию со складскими помещениями. Колдун открыл дверь с натёртой до блеска ручкой, вошёл внутрь. Миновав несколько длинных коридоров на стенах которых висели картины в массивных, потемневших от времени рамах, они перешли невидимую черту, за которой Миру едва не сшибла с ног магия. Её было так много, что становилось тяжело дышать. Мире показалось, со всех сторон её сдавили невидимые тиски. Ещё немного, и они вошли в ярко освещённую и богато убранную коврами комнату. Ворс был таким длинным, что скрывал щиколотки.
— Садись, — сказал Колдун, указав Мире на пол.
Она хотела отказаться, но колени сами собой подогнулись, и Мира села на ковёр.
Колдун снял плащ, повесил его на воздух, и в следующее мгновение тот растворился.
— Итак, приступим, — сказал он. — Напомню, тебе нужно увидеть, кто выпустил зверей. Разгляди его получше, ошибки недопустимы. И постараться спасти Астафью.
— Как я вернусь? — спросила Мира.
— Это не должно тебя беспокоить, — усмехнулся Колдун.
"Ещё бы, — подумала она. — Моё возвращение не предполагается".
Всё происходящее казалось ненастоящим, Мира не могла поверить, что это происходит именно с ней.
Колдун подошёл и положил холёную руку ей на лоб. Она хотела уклониться, но тело будто окаменело. Мира успела подумать, какой Колдун громадный, словно статуя в античном храме; в следующее мгновение комната накренилась, и она покатилась вниз, как с горы. Мира в испуге вытянула руки в стороны, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но вокруг была пустота. А гора становилась всё круче, скорость всё больше. Её охватила паника. Сделать что угодно, лишь бы спастись!
«Орех будет у тебя в начале пути, — вспомнились слова Даяны. — Нужно лишь назвать имя и крепко сжать его. Как только орех расколется, ты вернёшься сюда, а тот, чьё имя назовёшь, останется там».
Мира торопливо достала орех. Вихрем пронеслись обрывки мыслей:
«Назови имя кого-нибудь из слуг. Их тут много».
«Назови моё имя. Мира, у каждого своё предназначение. Ты послана Азару для спасения, и не можешь позволить тебе так бессмысленно погибнуть».
Она судорожно сжала орех. Несколько раз глубоко вдохнула, усмиряя панику. Нет, это не её путь.
Чтобы окончательно сжечь мосты, поднесла орех к губам и отчётливо шепнула:
— Мира!
После чего раздавила его.
Глава 17.3
Её окружал плотный туман. Мира уже была знакома с ним по своему сну, но сейчас он оказался ещё плотнее, не было ничего видно на расстоянии вытянутой руки. Казалось, вокруг разлито бескрайнее море, и стоит сделать шаг, как провалишься в его бездну. Уловив справа движение, Мира крикнула:
— Кто здесь?
Ответа не последовало. Вытянув руки, чтобы ненароком во что-нибудь не врезаться, она пошла вперёд. Через некоторое время различила очертание чего-то большого, кубического. Затем удалось разглядеть большую клетку, в которой копошился огромный зверь. Она увидела, как к клетке приблизилась фигура человека. Мгновение, и засов с лязгом ударился о решётку. Мира рванула вперёд, чтобы увидеть открывшего клетку. В какой-то момент ей показалось, что она успеет ухватить человека за руку, но он растаял в тумане. Лишь на мгновение она встретилась взглядом со злыми, миндалевидными глазами; а ещё удалось поймать конец лёгкой накидки, но та скользнула между пальцами и растворилась в тумане.