Мира торопливо открыла дверь и забежала внутрь.
— Он же не сможет сюда попасть? — спросила она сама у себя.
Вопрос заметался между стенами и улетел наверх. Мира вновь опасливо выглянула наружу. Кукр бродил вокруг отражения дома в воде с таким видом, словно то было не отражение, а настоящий дом. Вот он подошёл к «дверям», попытался пройти внутрь отражения, но тут же отступил: что-то не пускало его. Он поднял голову к Куполу, потряс сжатыми в кулаки руками и заорал, будто зверь. На краткий миг Мир показалось, что сейчас кукр точно её увидит. Она поспешно скрылась за дверью.
— Я в безопасности, в полной безопасности, — прошептала она, пытаясь унять испуганно колотящееся сердце.
От звука собственного голоса, в самом деле, стало спокойнее. Мира, наконец, осмотрелась по сторонам. Она находилась в большой зале. В центре её стоял столб, изрезанный многочисленными письменами и рисунками; винтовая лестница обвивала его, словно нить веретено.
[1] «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях». А. С. Пушкин
Глава 9. Сон Миры
Вглядевшись в письмена, Мира узнала язык: именно такой был на свитках из сундука Даяны. Поднимаясь по лестнице, Мира вчиталась: письмена являлись не чем иным, как мантрами. Часто повторялась Вседержительница. Мантры призывали её охранять жителей Азара от всяческих напастей, быть милостивой и заботливой. Кроме надписей на столбе были изображения дракона. Мира вспомнила, что уже видела его ранее: такой была фигура дракона в фонтане на дворе Хадара. Бренн рассказывал о нём, называл водяным змеем Оруа. Говорил, что Оруа были боевыми змеями богини Оямото.
Тут Миру осенило: это и есть храм Оямото, куда она должна была явиться со спасённой девочкой с Острова Серой Хмари. В подтверждение этой догадки Мира нашла несколько изображений Жабы. Даже на рисунках с её морды не сходило высокомерное выражение.
Мира с удвоенным интересом продолжила изучать надписи. Одна из них в особенности привлекла её внимание:
«И явится в храм избранная дева с ребёнком на руках, и наступит через неё процветание в земле Азарской», — гласила надпись.
«Явится в храм, — мысленно повторила Мира. — Вот она я, только без ребёнка на руках".
Так, изучая надписи, Мира поднялась под крышу. Окон здесь не было; столб с надписями завершался чашей; залу почти полностью занимал большой камень, доходивший Мире до пояса. В камне было выдолблено углубление напоминающее кольцо, только одна его половина была гораздо шире другой. От широкой половины к чаше тянулись желобки в виде двойных линий; Мира несколько раз обошла камень, разглядывая его и пытаясь понять предназначение. Вариант был один: это жертвенный алтарь, а сам зал — место для жертвоприношений. Но кого и с какой целью приносят в жертву? На столбе об этом не было ни записей, ни рисунков.
Мира вернулась на один ярус вниз, выглянула в окно. Город лежал под ней — обветшалый и убогий. Однако нельзя было не отметить, что даже полуразрушенные, дома хранят следы былой красоты. Они были гораздо выше домов в Элсаре и больше походили на руины замков. Впрочем, некоторые из них чудом уцелели, так что даже крыши не обвалились. На углах таких крыш «сидели» каменные фигуры фантастических существ. У них были раздутые животы, толстые, вывороченные в разные стороны ноги и длинные четырёхпалые руки, которыми они упирались в крыши. Вдоль спины у них росли гребни, а туловища были лысыми и мускулистыми. Крохотные, в сравнении с телом, головы поражали уродством и выражением безграничной злобы. Большие рты с торчащими клыками, были открыты в беззвучном рыке, и в какой-то момент Мире показалось, что она слышит рёв чудовищной толпы. Все они смотрели на вершину Купола, как будто ожидали кого-то.
От созерцания фигур Мире стало жутко. Кто эти странные существа? Почему жители Сухири поместили их на крыши своих домов? Мира заставила себя отвести взгляд от чудовищ на крышах и посмотрела на землю. Там бродило ещё одно чудовище, пусть, без гребня, зато живое. Впрочем, это тоже было неточно.
Мира сразу его увидела. Бренн ходил вокруг отражения дома в воде, в яростном исступлении бился в дверь и окна, но попасть внутрь почему-то не мог. Она торопливо отступила от окна вглубь комнаты, боясь, что вопреки всякой логике, кукр её увидит. Однако нужно было что-то делать, не оставаться же в этой пагоде бесконечно долго. Мира подумала, что умрёт тут от жажды и голода. А пить уже хотелось, и очень сильно. Вообще странно, что в такой огромной пагоде никого нет. Ни одного человека, будто вымерли все.
Она вновь подумала о Гае и Старшем агенте. Где они сейчас? Если бы можно было дать о себе знать, позвать на помощь. Внезапно её осенило: сны! Те самые, с помощью которых Гай готовил её к турниру, а заодно и помог раскрыть в ней магические способности.[1] Обычно в сны её затягивал Гай, но однажды сама Мира создала сон на двоих. Тогда они оказались на Елагином острове в Питере.
«Нужно позвать его сюда, — подумала Мира. — Всё показать и вместе придумать, как быть с кукром. Что если попытаться вернуть Бренна в прежнее состояние? Раз Окато смог сделать его таким, может, он способен Бренна "вылечить"?»
Идея была, скорее всего, утопическая, но попробовать надо! Мира не желала допускать мысль, что Бренн останется таким навсегда. Хотя бы потому, что он отличался от кукров в подземелье. Его уверенность в том, что они до сих пор в Элсаре, и он принёс Миру в дом Хадара… Мгновения посветления, когда он будто становился прежним Бренном… Он словно не переродился полностью. Это давало надежду на успех.
Итак, создать сон и вызвать в него Гая.
Мира взволнованно прошла от окна к лестнице и обратно: Гай появился в лодке так внезапно, что она даже не сумела осознать этого. А потом её похитил кукр, и тем более не было возможности предаваться сантиментам. Сейчас же, представляя скорую встречу с Гаем, Мира разволновалась. Как составить с ним разговор? Что сказать?
В голове вихрем пронеслись воспоминания, начиная с первой встречи на Реке и заканчивая расставанием, когда Мира умоляла Гая остаться. Она бросила к Вилу гордость и страх показаться смешной, готова была сделать что угодно, лишь бы не отпустить его. Но он уехал. Их нелепая, непроигранная до конца история: насмешливый наставник и его никчёмная ученица. Вспоминать всё это сейчас было одновременно грустно и смешно, как о детстве, которое никогда не вернуть — разве что во сне.
А после рассказа Бренна о Сопротивлении, к чувству брошенности добавилась ещё горечь: она всегда была для Гая всего лишь средством, можно даже сказать, инструментом для борьбы против режима. Потому-то он и ушёл так легко, оставив её одну перед смертельным турниром.
От подобных мыслей на глаза наворачивались злые, жгучие слёзы и хотелось причинить Гаю боль. Такую же, какую он причинил ей своим равнодушием.
— Так, стоп, — сказала себе Мира. — Сейчас не лучшее время, чтобы поддаваться эмоциям. Мне нужно вызвать сюда Гая, чтобы спастись. И всё. Влюблённая девочка слишком много пережила после расставания с наставником и выросла. Все чувства остались в прошлом.
Однако в глубине души крохотным червячком свербило: «Кого я хочу обмануть? Себя? Три ха-ха. Я всё ещё люблю его и стоит ему появиться здесь, как я опять провалюсь в омут, из которого не выбраться».
Она тяжело вздохнула: как бы то ни было, а встретиться с Гаем нужно. Мира закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и представила бывшего наставника рядом. Вот он стоит посреди залы и в удивлении оглядывается по сторонам, не понимая, где находится и как сюда попал.
Мира открыла глаза, приготовившись встретить его недоумённый взгляд — однако, в зале кроме неё никого не было.
«Что за…? — подумала она. — Почему не удалось перетянуть его сюда?»
Она вновь зажмурилась, постаралась отрешиться от всех посторонних мыслей, оставив только визуальный образ Гая. Теперь-то уж точно должно получиться! Мира почувствовала дуновение ветерка, услышала шаги. Распахнула глаза — никого. Глюки такие глюки, Вил бы их побрал!