Глава 2. Разговор, который только всё больше запутал
Стоя перед портретом в галерее, Мира вглядывалась в лицо изображённого на нём молодого мужчины. Его нельзя было назвать красивым, скорее в нём ощущалась порода: тяжёлый подбородок, высокомерный взгляд голубых глаз; тонкие губы кривила жестокая улыбка. Человек, привыкший получать всё, что захочет. Мира была уверена, что не встречалась с этим мужчиной раньше, но, вместе с тем, его лицо казалось ей очень знакомым. Она в задумчивости направилась дальше по галерее, раздумывая, откуда может знать этого знакомого незнакомца. Судя по потемневшим на холсте краскам, картина написана достаточно давно и ей больше лет, чем самой Мире… Внезапно её осенило: голограмма из шляпы! Именно этот франт с портрета убил беременную и её мужа! Мира замерла, поражённая. Затем вернулась к картине, ещё раз внимательно вгляделась в холодные, беспощадные глаза убийцы. Сомнений не осталось — это он. Но раз портрет висит в галерее дома Великого Хранителя, значит, убийца, один из членов его семьи? Интересно, кем были беременная и второй мужчина?
Неожиданно за спиной раздался старческий мужской голос:
— Как хорошо, что ты ещё не ушла.
Мира резко обернулась, отчего-то чувствуя себя преступницей.
К ней приближался высокий крепкий старик. Его длинное лицо было изборождено глубокими морщинами, крючковатый нос придавал лицу нечто птичье. Мира ещё ранее заметила, что все слуги в доме Великого Хранителя носятодежду зелёного цвета с жёлтой окантовкой, что делало их похожими на попугаев. На старике тоже был надет зелёный камзол, короткие широкие брюки, собраны на голени резинкой; застиранные сероватые гольфы обтягивали худые ноги с выступающими венами. Завершали образ стоптанные тапки. Шаркая ими, старик приблизился к Мире.
— Здравствуйте, — озадаченно произнесла она, гадая, что старику от неё нужно.
— Меня зовут Прол, я личный слуга Великого Хранителя, — проскрипел незнакомец.
— Очень приятно, — пробормотала Мира, думая, что по правилам приличия, обязана что-то сказать.
— Великий Хранитель желают с тобой поговорить, — с важностью произнёс слуга.
— Со мной? — удивилась она. — О чём?
— О чём посчитает нужным, — в голосе старика появились воспитательные нотки: — Тебя не должно беспокоить, о чём хочет говорить Великий Хранитель. Нужно отвечать его вопросы чётко и быстро, он не терпит тугодумов. И не задерживаться, когда вызывают.
«Начальство везде такое начальство, — подумала Мира. — Странно, для чего со мной встречаться Великому Хранителю?»
Она видела его один раз на заседании, которое собрала Даяна. У Миры сложилось о нём впечатление, как о жестоком хитром старике. К тому же, она помнила, что он отдавал приказ казнить Гая. Всё это в зародыше убивало желание встречаться с ним. Но её, как обычно, никто не спросил. Впрочем, у Миры сложилось впечатление, что в Азаре вообще мало чьё мнение имеет значение.
Включаясь в игру «верноподданная», она кротко откликнулась:
— Для меня большая честь быть приглашённой на аудиенцию к Великому Хранителю.
Слуга одобрительно кашлянул. Мира поняла, что выбрала верный тон. Старик повернулся и направился к выходу из галереи — Мира пошла за ним, подстраиваясь под короткие медленные шажки.
Она вдруг подумала, что этот слуга наверняка знает, кто изображён на заинтересовавшем её портрете. Как бы у него об этом разузнать и не выглядеть подозрительно?
— Какие замечательные портреты, — сказала она. — Я так залюбовалась, что забыла о времени.
Старик бросил на неё суровый взгляд, из чего Мира поняла, что сказала что-то не то. Вот так хочешь сделать комплимент, а получается, будто обидела.
— Прежний Великий Хранитель, батюшка нашего теперешнего, был любителем рисунков, — заговорил старик. — Разыскивал художников по всему Азару, свёз их в Элсар. Я тоже в поисках участвовал.
Старик замолчал.
— Мастерские открыл? — спросила Мира, когда пауза затянулась.
— Какие мастерские? — удивился слуга.
— Художественные, — пояснила она. — Ну, для чего ещё свозят художников в одно место?
— Нет, Великий Хранитель выбрал из них лучших, чтобы они нарисовали его самого, детей евойных, внуков и прочих родственников. А потом приказал отрубить всем руки, чтобы больше ни у кого в Азаре не было таких рисунков.
Мира запнулась на ровном месте.
«Никогда не привыкну к жестокости этого мира!» — подумала она.
— С тех пор быть художником у нас не в чести, — добавил старик с ироничной улыбкой. — Когда в семье рождается ребёнок с такими способностями, она считается проклятой.
— Пипец! — прошептала Мира, но собеседник не услышал.
К этому моменту они уже вышли из галереи, и Мира обернулась: в полумраке картины казались чёрными квадратами в тяжёлых рамах.
— Под ноги смотри и меньше верти головой по сторонам — мой тебе совет, — произнёс слуга.
Мира поджала губы, ничего не ответив.
Коридор замыкала резная закрытая дверь. Остановившись перед ней, старик сказал Мире:
— Не забывай мою науку.
Она с досадой подумала, что так и не узнала про убийцу с портрета. Теперь спрашивать было вовсе некстати.
Слуга распахнул дверь и торжественно объявил:
— Лодочница Мира прибыла по вашему распоряжению, Великий Хранитель.
Мира скривилась в беззвучной усмешке: лодочница без лодки и работы. Да, именно такой путь она выбрала после турнира мокрозяв, но уже первое столкновение с реальностью показало, что это было ошибкой. Она не лодочница, она вообще непонятно кто. Обладает магическими способностями, но и магиней её назвать нельзя, так как она не принадлежит к Ордену Колдунов. Есть те, кто называют её Избранной, однако каких-либо великих дел, переломивших ход истории Азара, она не совершила и не была уверена, что в принципе способна на это. Просто девушка, болтающаяся по Элсару без профессии, денег и определённых занятий. Это вызывало у неё сильное раздражение — пора уже найти своё место в этом безумном мире. И, чем скорее, тем лучше.
Переступив порог, Мира с любопытством осмотрелась по сторонам, чем, наверняка, вызвала бы неодобрение слуги, но он остался в коридоре.
По обе стороны от двери стояли стражи в полной экипировке, с копьями и с абсолютно равнодушным выражением на лицах.
Комната, в которой оказалась Мира, была небольшой, сильно натопленной, крайне неопрятной и запущенной. Посетив в своё время с экскурсиями многие дворцы великих князей, Мира ожидала увидеть в покоях правителя Элсара что-то подобное, и оказалась поражена.
В носу запершило от особенного, ни с чем не сравнимого запаха, сопровождающего старость. Сквозь цветные стёкла в маленьком оконце, которое не мешало бы почистить, падал тусклый свет, посередине комнаты стоял большой стол, заваленный чем ни попадя. Грязные свитки с оборванными краями, кучей сдвинутые на левую половину стола, засохшие куски хлеба, какие-то горшки. Стену справа занимали большие сундуки с массивными навесными замками. У стены слева стояла кровать со множеством подушек. Сам «главный дед», как называл Великого Хранителя Гай, лежал на кровати, на высоко поднятых подушках, накрытый тяжёлым цветным одеялом и сердито смотрел на неё из вороха постели. Мира с удивлением подумала: «Как у такого тщедушного, в чём-то даже комичного человечка может быть столько власти? Почему он решает, кому жить, а кому умереть, он пытает, казнит или милует? И почему его все слушаются?»
При появлении Миры стражи встали между ней и кроватью и скрестили копья, перекрыв путь к Великому Хранителю. Мира стояла, озадаченная, и не знала, как себя вести. Вспомнив приветствие азарцев, она неуверенно произнесла:
— Вода жизнь.
— Вода жизнь, — откликнулся старик, и в комнате опять повисла тишина.
Мира чувствовала, что от неё чего-то ждут. Ещё бы понять, чего. От жара натопленной комнаты она уже начала потеть, а в голове появилась тяжесть.
— На колени, — сказал старик.
— Что? — растерянно переспросила она.