— Ого! Когда же Вы, Наталья, успеваете ещё и бигуди крутить? — удивилась я, вспомнив вчерашний насыщенный день.
— Перед сном кручу, на ночь, — смутилась Наталья.
Разве возможно выспаться с эдакой «батареей» на голове?.. Перед новой радиалкой — так среди туристов называют однодневные походы налегке с возвращением на ночлег обратно в лагерь — инструкторы собрали всех участников под голубым навесом в столовой.
— Друзья! — звонким восторженным голосом начала хрупкая девушка с белокурыми косичками, начинающий инструктор Варя. — Чтобы лучше узнать друг друга и стать одной командой на предстоящих восхождениях, предлагаю поиграть. Игра называется «Ангелы-хранители». Каждый из нас на время всей смены станет «ангелом-хранителем» для другого, будет заботиться о своём подопечном. Например, угостит шоколадкой или подарит красивую шишку или развесит промокшие вещи сушить. Но делать это нужно тайно, чтобы играть было интересней. Ещё с сегодняшнего дня у нас будет работать таёжная почта. Можете отправлять друг другу письма и посылки.
— Уууу, — едва скрывая недовольство, тихо промычала Жека. — Какой-то прям пионер-лагерь.
— Да погоди ты, может, интересно будет, — постаралась я смягчить Женькин настрой.
— Я от людей отдохнуть хочу, не буду я ни за кем ухаживать, — прошептала Женя.
— Ну вдруг тебе в подопечные я достанусь? — не отставала я.
— О тебе я и так забочусь. На вот, съешь, — Жека протянула мне шоколадную конфету.
По условиям Вариной игры каждый участник должен придумать для себя какое-нибудь слово-ассоциацию, вроде шифра, написать её на бумажке и отправить в перевёрнутую кепку в руках у Вари. Я размышляла совсем недолго и накарябала «Юлия омская». Интересно, кто вытащит мою записку и о ком придётся заботиться мне? Варя перемешала все собранные шифры и пошла с кепкой вдоль деревянных столов, за которыми сидели участники и с таинственными улыбками вытягивали маленькие свёрнутые бумажки. Дойдя до нас, Варя остановилась около Жени.
— Не, я не буду играть. — Женя вытаскивать записку не собиралась, и все собравшиеся с недоумением глянули на неё.
Я же вытянула бумажку, на которой ровными печатными буквами было выведено «ХУДОЖНИК». Как романтично, как здорово начиналась моя игра! Наверное, это одинокий странник, приехавший сюда с кистями и красками. Ранним утром он будет стоять на берегу озера, неспешно закурит длинную сигару и, выглядывая из-за мольберта, станет создавать прекрасное на своём холсте, а может, устроится под огромным кедром, набрасывая в блокноте эскизы: лица людей, палаточный городок, костёр, гитара… Наверное, это высокий молодой мужчина, с бородой, как у Хемингуэя и длинными белыми пальцами. А может быть, не совсем молодой? Что же ему подарить? И это совсем неважно, что Хемингуэй — писатель, в моём воображении «Художник» был очень на него похож.
Я стала внимательно разглядывать участников: отыскать среди собравшихся кого-то хоть немного имеющего сходство с Хемингуэем не удавалось. Я показала записку Жене.
— Оооо, — Жека драматично вздохнула, прикрыв глаза.
— Теперь пришло время представиться: вставайте по очереди и называйте свой шифр. «Ангелы-хранители», будьте внимательны, не пропустите своего подопечного и не выдавайте себя! — протараторила Варя.
«Я — космос», «Я — Оля весна», «Я — Дикий ветер», «Я — Наталья скрипка» — один за одним вставали участники, называя свои шифры. И наконец прозвучало: «Я — художник». Из-за стола поднялась невысокая полненькая женщина лет шестидесяти — шестидесяти пяти в белой панаме и синих в мелкий горошек хлопковых бриджах, подтянутых чуть выше талии. Оказалось, Клавдия Николаевна приехала сюда с внуком. Когда-то в молодости она увлекалась походами, любила сплавы, объездила добрую половину Союза, и вот теперь принялась сеять семена «бродячей» жизни у подрастающего поколения. А «художник» она неизвестно почему: ни кистей при ней нет, ни мелков. И с Хемингуэем эта дама если чем и похожа, так только вязаным свитером, в котором она вчера сидела на вечернем «огоньке». Женьке, конечно же, очень хотелось расхохотаться и она сделала вид, что поправляет носки, наклонилась, прыская и хихикая, пряча лицо где-то под лавочкой. Всю неделю мне предстоит быть «феей» для пожилой дамы в панамке.
— Ну, ладно, ты не переживай, может, твою записку вытащил какой-нибудь «Прынц»! — подливала Жека масло в огонь.
— Я и не переживаю. А вдруг «Художник» — это как будто ты или я в старости, может, мы такими же будем? — решила я отнестись к своей миссии философски.
Вот интересно, а Андерсен там, в своей Небесной канцелярии, тоже так вытянул из шапки записку с моим именем? И всё-таки мне бы больше хотелось, чтобы он выбрал меня сам. Как бы то ни было, здесь, в горах, я стала часто вспоминать Андерсена и чувствовала: он где-то рядом.