Возвращаться по мосту было уже не так волнительно, как в первый раз. После нескольких часов прогулки в бору, ледяной озёрной воды и доброй горячей бани, в теле чувствовалась приятная усталость, клонило в сон. Мы, обмякшие, разморённые, шли нога за ногу по улочкам деревни к своему дому. Нам предстояла первая ночь на новом таинственном месте. Когда окна дома налились густой темнотой, мы задёрнули занавески и включили свет. Тишина. Слышно лишь, как счётчик отмеряет электричество. Поднимается ветер — ветви рябины стучат в окно. Сразу уснуть мы не могли, ворочались в спальных мешках с боку на бок, скрипя пружинами старых диванов. К ночи ветер стал ещё сильнее, разъярённо трепал он деревья, хлопал калиткой, колотил худым металлическим листом на кровле дома. Усталость всё-таки взяла своё, и сон накрыл меня тяжёлой пеленой.
И вот я оказываюсь среди незнакомых мне людей. Они обступают меня со всех сторон, я оборачиваюсь — их круг плотно смыкается, и я оказываюсь внутри хоровода, подобно новогодней ёлке. Кто они? Они все смотрят на меня, тянут ко мне руки, что-то просят, чего-то от меня ждут. Что им нужно? Я растерянно кручу головой влево-вправо, вверх-вниз. И внизу наконец обнаруживаю какие-то свёртки. Видимо, люди хотят, чтобы я отдала им эти свёртки. Я не знаю, что там внутри, но раз хотят, пожалуйста, возьмите, не жалко. А хоровод всё кружит, жаждущие лица мелькают, и просят, и требуют отдать… Поднимаю с пола свёртки, отдаю в руки одному, другому, третьему. Пока беру новый свёрток, хоровод всё кружится, и тот, кому не успеваю отдать — выбывает из круга. Так хоровод теряет звенья и становится всё плотнее, всё ближе люди подступают ко мне, движение ждущих ускоряется, я всё реже и реже успеваю отдавать свёртки. И вот круг становится совсем тесным и душным, мне уже трудно дышать, а люди всё ближе, их руки, торчащие из-под рукавов, жёлтые кисти рук, корявые пальцы…. Не могу больше! Я кричу и словно взлетаю, взмываю вверх и просыпаюсь.
Ураган стих. За занавесками утро. Жека спит рядом, отвернувшись к побеленной стене, почти с головой спрятавшись в спальник. Значит ли что-то этот кошмар? Есть ли в нём смысл или это проделки «хозяев» дома? И всё-таки круг разорван! Хоровод ждущих — начальников и коллег с планёрок, клиентов и поставщиков в телефонных трубках — остановлен! Я вырвалась и улетела от них всех сюда, где всё пространство и сама душа расчищаются ураганом, смывая лишнее озёрной ледяной водой… Сквозь задёрнутые лёгкие занавески прорывался свет, отчего ночные тревоги будто рассеивались, казалось, что жизнь снова потекла по привычному руслу тихо и легко. Жека завозилась и открыла глаза.
— Привет! — она расстегнула молнию спальника, вытянула обе руки вверх и сладко потянулась. — Ну и ночь!
— Да уж… — меня всё ещё не отпускало воспоминание о ночном кошмаре, я пребывала где-то на границе между сном и реальностью.
Меж тем Жека уже раздвигала занавески в комнате, и окна загорелись ослепительно ярким холодным светом, что не могло не удивлять, ведь ещё вчера днём ничего подобного не было.
— Смотри! — прильнула Жека к окну. — Ого!
Я поспешила слезть со скрипучего дивана и встала рядом с Жекой. Весь двор устилал безукоризненно белый снег.
— Снег выпал! Вот это да! Вот это девятое мая! — Я действительно впервые видела снег на День Победы.
Снег укрыл сырую чёрную землю, деревянную лавочку, завалинку дома. «Надо сфотографировать пока не растаял!» — вспыхнуло у меня в голове, и я отыскала в рюкзаке фотоаппарат. Одевшись потеплее, я зашла в кухню за ведром, что стояло под окошком, чтобы по пути принести в дом воды. Едва протянув руку к ведру, я остолбенела: из нашего кухонного окна, выходившего на внутренний двор дома, я увидела, как зашевелилась часть почвы и обозначилась крышка люка, о существовании которого ещё вчера мы и ведать не ведали, его словно соорудили сегодняшней дурной ночью. Земля, запорошенная снегом, на моих глазах вдруг разверзлась, выдав тайную дверь в какой-то иной, невидимый до сих пор магический мир. И оттуда, из-под земли, появилась дряхлая скрюченная старуха в чёрном платке и телогрейке.
У меня пересохло в горле, я не могла и двинуться с места. А старуха закрыла крышку люка, и, несмотря на то что тело её было сковано болезнью и старостью, проворно двинулась к нашему окну. Да, я была замечена! Она шла ко мне! Нас разделяла лишь пара тонких стёкол в трухлявой оконной раме. Что, ну что ей нужно от меня? Может, она ведьма, упыриха из подземелья?.. Она вплотную приблизилась к окну, и мне удалось разглядеть её жёлтое перекошенное лицо, выражение которого мне было не уловить, и старуха стала стучать костяшками пальцев в окошко. Стекло взволнованно задребезжало, я с ужасом и полным непониманием происходящего глядела на незваную гостью.