Палецкий Александр Васильевич — отец моего деда Аркадия, тоже ушёл на войну, когда сынишка был ещё совсем маленьким, да и звали его иначе. В 1938 году в семье Палецких родился сын, и назвали его Адольфом. Но когда фашистская Германия, возглавляемая Адольфом Гитлером, вторглась в пределы нашей страны, родители изменили его имя на созвучное — Аркадий. Мама Адика — Палецкая Лидия Сергеевна, во время войны работала в омском военном госпитале санитаркой. Дед Аркадий вспоминал, что был очень болезненным и слабым ребёнком, его мучали фурункулы. Голод, отсутствие элементарных витаминов и лекарств… Мать не знала, как поставить его на ноги, и, когда соседи резали корову, она собирала кровь и заставляла сына пить… Дед Аркадий выжил, стал отличным инженером, женился на красавице Галине, и у них родилась дочка Леночка — наша мама.
А многие не вернулись, так и не увидев своих детей, не узнали они даже, что Победа НАША, что воевали не зря. Но я очень, очень верю, что все невернувшиеся всё же смотрят на нас с небес и радуются тому, что мы встречаем утро и пьём кофе, обнимаем детей, фотографируемся с собакой и с машиной, куда-то едем, а может быть, даже летим на майские по мирному небу…
Сегодня над нами небо всё хмурилось, обещая пролиться дождём или выдать новую порцию снега. В магазин тёти Кати подвезли свежей «Краковской», и мы взяли один ароматный рогалик, десяток деревенских яиц и свежий нарезной батон. Жека едва успела уложить продукты в рюкзак, как у входа возник широкоплечий молодой человек высокого роста, которому пришлось немного пригнуть голову, чтобы не удариться о дверной проём. На вид лет двадцать от силы, коротко стриженный, с его появлением по магазину поползло амбре крепкого дешёвого табака и жареных семечек. Раньше мы его здесь не встречали. Я глянула ещё раз: действительно, не встречали. Меня насторожили его глаза: смотрел он зло, хищно, будто готовился напасть.
— Телефон есть где зарядить? — обратился он к тёте Кате, не здороваясь.
— Ну, давай, заряжу, — тётя Катя добродушно взяла у парня телефон и понесла к розетке.
Казалось, продавец была с ним знакома. И неудивительно, ведь в этой небольшой глухой деревеньке всего три магазина, и каждый местный житель обязательно зайдёт в них: если не за покупками, так хоть просто пообщаться да узнать последние новости.
— О, девчонки! А вы где живёте? — он не отрывал глаз от Жеки. — Мы на берегу сегодня баню топим, приходите.
Было, было в его взгляде что-то звериное, что невозможно скрыть, острое, угрожающее.
— Благодарим, — твёрдо отрезала Жека, сверкнув на него молниями своих огромных глаз, что было красноречивее любого «Нет», и мы поспешили к выходу.
— Ну так как, придёте? Где живёте спрашиваю? — громче и настойчивее продолжал парень.
Мы не обернулись. За спиной послышалось невнятное щебетание тёти Кати, шарканье шлёпанцев, скрип закрывающейся двери. Нет, идти в дом сейчас нельзя, вдруг ещё этот тип увяжется за нами и выследит, где мы живём. Только бы тётя Катя не разболтала адрес… Снег в лесу будто и не собирался таять. Полуденное солнце заслонили плотные густые тучи, света в бору стало так мало, казалось, что уже поздний осенний вечер. От земли тянуло сыростью, холод пробирался к ногам и спине. И всё же спина съёживалась не только от промозглой погоды: у меня снова возникло ощущение, что на меня смотрят. Определённо я чувствую чей-то цепкий взгляд! Но чей он, кому принадлежат его копья? Я обернулась. Никого. Осмотрелась по сторонам: кажется, вот за тем стволом сосны кто-то прячется! Но нет, это просто склонилась старая осина.
— Ты чего? — заметила моё волнение Жека.
— Не знаю, Жек, это бред, наверное, но у меня такое ощущение, что на нас смотрят, — вполголоса ответила я. — Не пойму откуда.
— У меня тоже есть такое ощущение. А ещё я знаю, что это не человек.
— Думаешь, медведь? — округлила глаза я.
— Медведь тут ни при чём. В такую непогоду тому миру, — Жека подняла голову к небу, — тоже неспокойно. Души мечутся. А на природе это ощущается острее, чем бы ты сейчас дома у телевизора сидела.
— Пойдём в дом печку затопим, — мне вдруг так захотелось оказаться у себя дома, на своём уютном диване, у телевизора. Я бы даже согласилась сейчас смотреть хоккей…