— Прочитай нам отходную, — тихо, почти шёпотом просит меня старший.
Я стою в замешательстве, вот-вот земля уйдёт из-под ног. Разве можно читать отходную по живым? Да и не знаю я такой молитвы, и потому беру с резной деревянной скамьи или кем-то забытый, или специально здесь приготовленный большой молитвослов, перелистываю, стараясь найти нужное. Пока ищу, спину мою обдаёт холодом, откуда-то изнутри меня вырастает страх, я определённо чувствую чей-то взгляд на себе. Но кто хозяин этого холодного острого взгляда?…
Я перестаю листать, оглядываюсь по сторонам, и начинаю было читать «Отче наш» по памяти, но язык не слушается меня, и тут из темноты у входа появляется коренастый карлик, в длинном плаще и капюшоне, лица его не разобрать, он размахивает огромными руками и бежит прямо на меня! Что же мне делать?! Куда бежать? Я запускаю тяжёлым молитвословом прямо в карлика и зову на помощь, но в горле словно леденец застрял, хочу закричать что есть мочи, чтобы порвать эту ночь, эту темноту, пересилить шум ветра, а дыхания не хватает, и из моей груди вырывается лишь слабый стон. Сзади до моего плеча еле дотрагивается чья-то горячая рука. Я боюсь обернуться, рука дотрагивается ещё раз и ещё, уже настойчивее, я всё-таки оборачиваюсь. Андерсен! Это же Андерсен! «Вставай!» — говорит он и теребит меня по плечу.
— Вставай! — вторит ему родной голос Женьки, — Юлечка, проснись, — шепчет Женя и держит меня за плечо.
Уффф! Я выдохнула. Сорочка прилипла к телу, спальник придавил меня так, что казалось, я скоро погружусь в толщу матраца, словно в мягкий песок и сравняюсь с поверхностью. Это обыкновенный кошмар, просто в доме очень душно, видать, вчера мы перестарались с растопкой печи. Срочно открыть молнию спальника, попить, умыться, подышать, успокоиться, а не то…
— Проснись скорее, — встревоженно повторяет Жека. — К нам кто-то лезет в дом.
От Женькиных слов с меня весь сон вмиг слетел. Мы вскочили с кровати, прислушались. С улицы доносились возня и невнятный шёпот. Действительно, кто-то пытается открыть засов калитки. Новая волна ужаса накрыла меня, но ни голова, ни руки на этот раз мне не изменяли: мы включили свет в кухне, давая понять неприятелям, что им не удастся застать нас врасплох. Страх переполнял округлившиеся глаза Женьки.
— Надо звонить Надежде, — твёрдо проговорила она.
Я схватила телефон, время на экране «3:05» и упрямо горит надпись: «Поиск сети». В этих местах перебои с сотовой связью не редкость, особенно в непогоду, удивительно, что сотовая связь здесь вообще появилась. Всё ясно, значит, рассчитывать нам не на кого. Кричать тоже бесполезно: слева по соседству живёт дряхлая баба Зина, справа — заброшенный дом, в нём последние года три точно никого нет, а через улицу — да кому нужно бежать среди ночи спасать приехавших неизвестно зачем в эту глушь двух городских сумасшедших?
Тем временем возня стала доноситься отчётливее, и уже можно было различить металлическое бряканье и два мужских голоса. Один из них принадлежал парню с хищными глазами, тому, с кем мы встретились в магазине. Поскольку входная дверь закрывалась на крючок из проволоки, разогнуть который не составило бы труда даже ослабевшему больному, не то что здоровому человеку, мы не стали даже приближаться к выходу, и встали в кухне у двери, ведущей в сени. Женька держала дверную ручку, на её руках от напряжения выступили сухожилия, вырисовывался рельеф мышц. В любой момент злодеи могут проникнуть в сени и дёрнуть дверь с обратной стороны. Я ещё раз взяла телефон: неуверенно обозначилась сеть. Пошли гудки.
— Надежда, миленькая, к нам лезут двое, помогите, если можете, — внезапным ночным звонком я, конечно, разбудила хозяйку.
— Сейчас придём, — удивительно ровным и спокойным показался мне голос Надежды.