— Сегодня? — воскликнула Энн. — Но как?
— У меня есть друг, — объяснил Чарлз. — Он модельер. Да, да, он, а не она. Со временем вы привыкнете к этим новым идеям. Он еще только начинает приобретать известность. Я часто помогал ему в дизайне, да и заказчиков посылал немало. Так вот, я возьму у него несколько готовых моделей. Он не будет возражать, особенно если узнает, кому они предназначены. Ваш размер, благодарение Богу, совпадает с размером моделей, а позже вы дадите ему большой заказ. У вас появятся чудесные платья, настоящие произведения искусства, а я стану продюсером самой красивой женщины, которая когда-либо сидела во главе стола в Галивере.
— Все это звучит как сказка, — отозвалась Энн. — Я вряд ли в состоянии поверить хотя бы одному слову. Но мне на самом деле нужны новые платья, это и очевидно, и разумно.
— И вы намерены предоставить мне их выбор, — вставил Чарлз.
Мгновение Энн колебалась, затем ответила:
— Если это действительно вас интересует.
— Интересует, — сказал он. — Вчера вечером мы сравнили вас с Золушкой, если память мне не изменяет. Но мы перепутали сказки. На самом деле вы Спящая красавица. — Он помолчал и мягко добавил: — Однажды кто-нибудь разбудит вас.
Энн опустила глаза под его взглядом.
— Я уже давно проснулась, спасибо, — легко сказала она.
— Отнюдь нет, — ответил Чарлз. — Хотите, я скажу вам еще кое-что о вас?
Энн инстинктивно почувствовала, что ступает на опасную почву. Она встала:
— Думаю, нам надо вернуться в дом. Джон, возможно, уже ищет меня.
— Да, конечно, Джон, — вздохнул Чарлз, но тоже встал. — Я хотел, чтобы вы поехали со мной в Лондон.
— Выбирать платья?
— О Боже, нет. Я пока не доверяю вашему вкусу. Та Энн, которую вы видите в зеркале, совсем не та, что я мысленно вижу перед собой. Я хотел отвезти вас к парикмахеру.
— Господи! — воскликнула Энн. — Что же не так с моими волосами? Джон хочет, чтобы я причесала их на прямой пробор, а теперь и вы начали жаловаться.
Брови Чарлза поднялись.
— Джон необычайно проницателен, — заметил он, — поскольку я хотел предложить вам то же самое.
— Я решительно отвергаю эти предложения, — заявила Энн. — В общем, я думаю, что лучше остаться самой собой.
— Чепуха, — возразил Чарлз. — Вы уже освободились от того, что называете собой, как змея, сбросившая старую кожу. Вы разделите волосы на прямой пробор, моя дорогая! И если вам не понравится то, что вы увидите, что ж, тогда я оставлю моделирование одежды и займусь вместо этого угольными шахтами.
Энн засмеялась:
— Все это действительно нелепо.
— И в то же время вы хотели бы стать красивой? Значит, вам надо делать то, что скажу я.
Энн вспомнила о Вивьен: о том, как она вчера вечером ходила по гостиной, как переливались зеленые блестки на ее фигуре, превращая девушку в фантастически прекрасное существо, поражающее воображение; она вспомнила ее сияющие волосы, ее уверенность в себе, ту атмосферу изящества и отточенности каждой детали, которая окружала ее.
И ее мнение внезапно изменилось.
— Чарлз, я все сделаю так, как вы предложите, — сказал она, и ее голос прозвучал торжественно, словно она давала обет, а не просто принимала решение.
— Я никогда не попрошу у вас ничего сверх этого, — сказал он, и почему-то тон его сказал больше, чем слова.
— И вы в самом деле привезете несколько платьев сегодня?
— При одном условии.
— Каком?
— Что вы никому не позволите разбудить себя, пока я не вернусь.
На миг его глаза удержали ее взгляд. Что-то сильное и магнетическое, казалось, промелькнуло между ними. Энн быстро вздохнула и отвернулась. Они подошли к террасе, когда увидели лакея, ждущего их.
— Вас просят к телефону, миледи.
— Это должно быть Майра из Лондона, — радостно воскликнула Энн и побежала в дом. В утренней гостиной никого не было, и она схватила трубку, которая лежала на столе у открытого окна. — Алло!
Ей отвечала Майра:
— О Энн! Произошло нечто потрясающее. Сестра мистера Доусона миссис Доути пригласила меня провести у них уик-энд. Вечером в субботу будут танцы, а я купила самое чудесное новое платье. Я должна поехать! Ты не возражаешь?
— Нет, разумеется нет, дорогая. Передай мистеру Баркли, я считаю, что это очень мило со стороны его сестры. Но как же близнецы?