Она оторвалась от своих дум, услышав, как Вивьен произнесла:
— Ты еще не сказал мне, Джон, что планируется на вечер. Я слышала, что ты упоминал о поездке к Марлоу.
— Я везу к ним Энн, хочу их познакомить.
— А мы, значит, не включены в число приглашенных? — тон Вивьен был вызывающим.
— Можете поехать, если хотите. Я собирался взять с собой одну Энн.
— Как эгоистично с твоей стороны, — обвинила его Вивьен. — А мы должны сидеть дома с вязаньем и пасьянсами?
Ей ответил Чарлз:
— Предполагается, что у Энн и Джона медовый месяц.
— Я надеялась, что ты помнишь об этом, Чарлз, — ответила Вивьен, глядя на Энн.
К собственной ярости, Энн почувствовала, что краснеет. Хотелось бы ей знать, подслушала ли Вивьен комплименты Чарлза, видела ли, как он целует ей руку, или это был выстрел наугад?
Джон поставил точку в этом споре:
— Если кто-то еще хочет ехать, место в машине, разумеется, найдется.
— Тогда, думаю, поедем все, — решила леди Мелтон. — Мне надо повидать миссис Марлоу по делам женского института в Крокли.
— Прекрасно, — согласился Джон, и в голосе его не было даже намека на разочарование.
Энн почувствовала облегчение. После того, что произошло сегодня днем, она боялась оставаться наедине с Джоном.
— Можно не торопиться, — сказала леди Мелтон, когда все встали из-за стола. — Мы поедем не раньше, чем через полчаса по крайней мере. Марлоу обедают позже, чем мы.
— Я заказал машину к половине десятого, — объявил Джон.
Энн поднялась наверх пожелать доброй ночи близнецам. Свет в их комнатах был погашен, но они, конечно, не спали и, судя по быстрому топоту босых ног, который она услыхала, когда повернула ручку двери в комнате Энтони, вылезли из постелей и разговаривали через открытую дверь между их спальнями.
— Где вы? — позвала Энн.
— О Энн, это ты? — Энтони сел в постели и включил лампу, а секундой позже Энтониета выбежала из соседней комнаты. — Смешно, правда? — обобщил мальчик свои впечатления.
Но Энтониета, будучи девочкой, заметила перемены в Энн:
— Это твое новое платье? Ты выглядишь замечательно.
— Почему вы не спите? — спросила Энн. — Мне казалось, вы устали.
— Мы слишком взволнованны, чтобы спать, — ответил Энтони. — Знаешь, что мы обнаружили? Комнату, набитую засушенными птицами, животными и рыбами.
— О да, я знаю эту комнату, — улыбнулась Энн. — Джон сказал, что ее называют музеем. Его отец убил на охоте несколько оленей, и сам Джон несколько других. Вы должны попросить его рассказать об этом.
— А еще мы нашли велосипеды и даже сани в конюшне. Хотел бы я, чтобы был снег, мы устроили бы в парке отличное катание с гор.
— Ну, для этого вам всего лишь придется подождать несколько месяцев, — засмеялась Энн. — А как насчет рыбалки завтра? В озере полно форели.
— Правда можно? — пришел в восторг Энтони, а Энтониета крепко обняла Энн и сказала: — Мы так рады, что ты вышла замуж за Джона! Это чудесное место. Мы думали, что Лондон самый восхитительный, но здесь лучше.
— Я рада, что вам здесь нравится, — сказала Энн, впервые признавая владения Джона своими.
— А тебе тоже нравится? — спросила Энтониета.
— Ну конечно, — ответила Энн, надеясь, что говорит убедительно.
Но близнецы были необычайно чутки.
— Я понимаю, что все это сначала кажется чересчур огромным, — сказал Энтони.
— И к тому же ты скучаешь без папы, — добавила Энтониета. — Я тоже скучаю. Я бы хотела, чтобы он приехал сюда с нами.
Глаза Энн наполнились слезами.
— Вы не забудете его? Ведь не забудете? — спросила она.
— Разумеется нет, — ответила Энтониета. — Мы часто говорим о нем, да, Энтони?
Мальчик кивнул. Энн было трудно говорить, и во внезапном порыве эмоций она крепко прижала к себе сестру и положила руку на брата.
— Все, чего я хочу, — это чтобы вы были счастливы, — наконец сказала она.
— Мы счастливы, — одновременно ответили оба, затем Энтони добавил: — Ты не рассердилась из-за того, что мы не захотели сниматься в кино, нет, Энн? Энтониета согласна со мной. Это совсем не то, чем по-настоящему хочет заниматься мальчишка.
— Нет, не сержусь, — ответила Энн. — Я понимаю. Во всем этом главным были деньги. Я думала, хорошо было бы, если бы у вас появились ваши собственные.
— Но у тебя же теперь их много, разве нет? — удивилась Энтониета.
Глядя на невинные лица детей, Энн вспомнила слова Синклера. «Он прав, — думала она. — Я слишком много значения придаю фунтам, шиллингам и пенсам». И Майра и близнецы считают само собой разумеющимся, что все принадлежащее Джону теперь принадлежит и ей, а все, что принадлежит ей, принадлежит и им.