«Если я могла водить одну машину, значит, могу водить и другую», — сказала себе Энн, таким образом оправдывая свой самоуверенный поступок, когда, выехав на шоссе, машина, казалось, сама рвалась вперед из-под ее рук. Мотор равномерно гудел, и его урчание было похоже на мурлыканье довольного кота. Поездка не была богата впечатлениями, за исключением ее собственной спешки, благодаря которой она чувствовала себя летящей как на крыльях.
Она остановилась у дома на Беркли-сквер ровно через час двадцать минут после того, как покинула Галивер.
Треверс открыл дверь и остолбенел, увидев ее.
— Это невероятно, что вы уже здесь, — сказал он. — Ведь я разговаривал с вами всего несколько минут назад. Такая спешка до добра не доведет. Я всегда говорил, что нам придется платить за это рано или поздно. — Как старый преданный слуга, он мог позволить себе поворчать.
Кабинет секретаря, куда он провел Энн, располагался в конце длинного коридора, открытого во двор за домом. Доусон Баркли вскочил из-за стола, когда она вошла.
— Вы очень быстры, — сказал он, пожимая ее руку. — Треверс, вы не принесете леди Мелтон чашку кофе? Или, может быть, вы предпочитаете выпить что-нибудь другое?
— Кофе, пожалуйста, — сказала Энн и уселась в одно из больших кожаных кресел, стоявших в кабинете.
— Вы, должно быть, мчались с сокрушающей скоростью, — сказал Доусон Баркли, предлагая Энн сигарету из большой серебряной коробки, украшенной гербом Джона. — Как вам удалось гальванизировать Барнета? Когда он везет меня, он тащится, как катафалк.
— Я вела машину сама, — просто сказала Энн. — Мне так не терпелось оказаться здесь, что я не могла ждать, чтобы меня привезли.
— Ну, здесь дела еще не так плохи, — сказал Доусон и тоже сел.
Он был высоким, худым молодым человеком, его темные волосы были зачесаны назад, а очки в роговой оправе придавали ему вид ученого. И только когда он снял их, Энн поняла, что он намного моложе, чем казался, а когда улыбался, становился похожим на мальчишку, обезоруживающего и очень привлекательного.
— Пожалуйста, расскажите мне все про Майру, — попросила Энн.
— Так вот. Откровенно говоря, это для меня трудновато. Видите ли, вы с Джоном оставили свою семью на мое попечение, но я не знал, насколько далеко заходят мои полномочия. С близнецами все было просто и легко. Но Майра — другое дело: она считает себя взрослой молодой женщиной.
— Но ничего подобного собой не представляет! — воскликнула Энн. — Она очень юна и очень неопытна. Давайте возьмем быка за рога: кто этот мужчина?
Доусон беспомощно взъерошил волосы:
— Его имя Рэнкин. И если быть честным, боюсь, он несколько развязен. К несчастью, Майра познакомилась с ним в доме моей сестры. Его привели с собой на наш танцевальный вечер люди, которых мы пригласили, но он не тот человек, который пользуется гостеприимством в нашей семье. Он знает массу людей, но, друг он им или просто знакомый, трудно судить. Он хорошо известен среди любителей скачек, и его можно встретить в самых модных ночных клубах. Предполагаю, что он живет, если это можно назвать жизнью, за счет своей изворотливости. Не могу сказать, что знаю о нем что-то по-настоящему дурное, но он как раз такой тип, которого с сожалением видишь рядом с молодой девушкой.
— А Майра, я полагаю, думает, что влюблена в него?
— Боюсь, что да.
— А он?
Доусон Баркли задумался:
— Ну, он уделяет вашей сестре много внимания. Какую его долю следует отнести за счет очарования Майры, а какую за счет того, что она невестка Джона, я не могу сказать.
— Невестка Джона! — Энн очевидно этот аспект и в голову не приходил.
— Я не верю, что у Томми Рэнкина много денег. Возможно, объяснение в этом, но в то же время я не хочу сказать, что он не увлечен.
— И давно это длится?
— С танцев у сестры. Я бы хотел сказать, леди Мелтон, как ужасно я чувствую себя в связи с этим. Я понятия не имел, что Майра не рассказала вам обо всем, что делает. Она определенно дала мне понять, что вы все знаете и одобряете.
— Это не ваша вина, а моя. Зная Майру, я должна была догадаться, что произошло нечто подобное. Майра всегда воображает, что влюблена. Говоря откровенно, я думала, что она увлечена вами.
Доусон Баркли улыбнулся:
— В этих обстоятельствах я бы хотел, чтобы так и было.