Эх, надо было им ягоды подарить!
Не пожалел, конечно, – растерялся от неожиданности. Ели бы был я жадным, то в Фонде имущества я работал бы или в Банке служил, а я вообще нигде не работаю. Честно-то признаться, у меня и нет ничего: ни квартиры, ни работы, ни денег, ни семьи, даже ботинок нет, хожу по городу в тапочках, да и те кто-то у спортплощадки на базе ЧТЗ оставил, а я подобрал и хожу. Ничего, разношенные, как раз по ноге... Зато у меня внучка красавица, а бежала-то как, отличные спортивные данные – уж я разбираюсь. А умница какая! А дочь, дочь!
...Нет, не могу, хоть так скрывай, хоть так припрятывай, а от себя правды не утаишь...
Когда учился на пятом курсе, была подружка одна – весёлая такая монтажница с радиозавода, Катя... Да что же это получается? Да, наверное, внучка, сын и сноха. Тоже хорошо.
Ну не может же человек в один день случайно встретить внучку, сына, дочь, зятя и сноху одновременно! Столько родни одинокому человеку, и так, ни за что!
А если они приедут домой на своих велосипедах и расскажут Кате с Ниной об этой встрече?.. А, может быть, Нина с Катей возьмут и припушат завтра утром на эту полянку? Может и они вспомнят... Нет, ничего нет черствее женских сердец. Не вспомнят.
А если всё же придут, будут бегать по лесу и призывно так и жалобно вскрикивать:
– Серёжа! Серёжа, это мы, Катя и Нина! Серёжа! Серёжа!
...А я притаюсь где-нибудь, буду слушать и млеть от удовольствия, умываться буду горячими слезами радости, но из укрытия не выйду, не откликнусь, а то, если найдут, могут ведь и разорвать...
...Нет, я ко всему этому решительно никакого отношения не имею. Пусть себе другого, настоящего, деда Серёжу ищут.
Наполнилась моя баночка ягодами; огляделся я вокруг почему-то с опаской, воровато как-то, и поспешил тайными тропами в родной город, с которым, оказывается, связано столько приятных воспоминаний...
А на полянку эту я больше не пойду. Знаю и другие места.
07.1997 г.
Заповедный рай
«Мне ль много надо? Коврига хлеба
И капля молока,
Да это небо,
Да эти облака!»
В. Хлебников
Однажды вечером отец пришёл с работы и обрадовал своё семейство неожиданной новостью:
– Ну всё, переезжаем в Ильменский заповедник. Я завтра отправляюсь на новое место службы, ты, Серёжа, заканчивай здесь шестой класс и тоже готовься к отъезду, а мама с Людой приедут, когда жильё будет построено. Стройка там уже началась, дороги в тайге прорубают, кругом – озёра, леса, в общем, рай. Приказы начальством подписаны. Вопрос решён.
– А школа там есть? – поинтересовался любознательный Серёжа.
– Школы пока нет.
– А где Люда будет учиться? – это Серёжа уже о младшей сестрёнке озаботился.
– Ну, ей в школу идти только через два года, а вот тебе, голубчик, придётся в Миасском интернате поучиться.
Призадумался озадаченный Серёжа: Только прижились на Потанинских заводах, квартиру получили в двухэтажном доме, огород под окнами разбили и выращивали там на зависть ленивым соседям разные вкусные овощи. Серёжа успел уже со всеми боевыми пацанами в классе передраться (особенно тяжело было выяснять отношения с матёрыми второгодниками), притёрся и освоился в школе. В местной детской команде захватил место центр-форварда. Ездили в Копейск, громили там кривоногих шахтёрских отпрысков, Серёжа голы с обеих ног вколачивал в каждом матче.
Взрослые благонравные пацаны научили его в лесозащитной полосе у железной дороги в карты на деньги играть (за науку пришлось, конечно, расплачиваться карманными деньгами, да и у мамы иногда денежки тырить). Зато какая школа почти взрослой жизни! Понятливый Серёжка быстро освоил великое множество местных специфических поговорок и пословиц типа: «Морда просит кирпича», «Красивый – как кирпич».... И вот от такой интересной жизни опять приходилось уезжать в какую–то дыру на съеденье комарам. С кем там в футбол-то играть? Ну, сестру можно на ворота поставить... Да, не очень интересно.
Но Серёжа уже немало поездил по разным городам и весям... Его отец был офицером, а приказы начальства в семьях военнослужащих не обсуждаются...
Шестой класс Серёжа закончил так себе, средне, без троек, конечно, но... А зачем упираться, если всё равно в другую школу переходить? (Школ этих Серёжа поменял уже не меньше восьми, постоянно кочуя по Уралу вместе со своей офицерской семьёй).
...Собрали мешки, чемоданы, бросили их в кузов, сели с отцом в «Захаркину» кабину и поехали по разбитым дорогам в сторону славного города Миасса... Но до Миасса не доехали, а после Чебаркуля круто свернули с просёлочной дороги вправо и попали в такую глухомань... Дороги, можно сказать, ещё не было вообще, но если не смотреть на разбитое болото, по которому с надрывом пробивался неутомимый «Захарка», а посмотреть по сторонам... (Тот, кто бродил по Уральским горам и предгорьям, поймёт восхищение нашего юного героя открывшимися ему природными красотами, а тем, кто не бывал в этих местах, можно только посочувствовать).
Вековые сосны тёмной стеной нависли над узенькой, недавно прорубленной в лесу дорогой, рельеф местности постепенно становился гористым, лес разнообразно украшали берёзы, ели и особенно живописные пихты. Справа появилось большое голубое водное блюдо посреди тёмных сосновых стен.
– Что это? – спросил сразу Серёжа.
– Это – Большой Кисегач. – сказал с улыбкой солдат–водитель.
– А рыба тут есть? – деловито осведомился хозяйственный Сергей Васильевич.
– Есть, конечно. И не меньше, чем в потанинских озёрах. – пояснил отец, успевший уже, конечно, разведать окрестные места.
И едва отец договорил это, как водитель сбавил газ и почему–то прошептал:
– Товарищ майор, слева...
Серёжа глянул налево и восхищённо воскликнул:
– Олени!
Красивейшие животные сгруппировались на открытой полянке, и тут же бросились убегать, забавно мелькая светлыми попками. Было их уж точно не меньше сотни.
– Это, Серёжа, косули. – Отец его бывалый охотник – хорошо знал дикую природу и её обитателей.
Серёжа проводил убегающих косуль восторженным взглядом и сразу перестал грустить о старом доме, о потанинских друзьях, о футбольных баталиях... Конечно, дикие косули будут, пожалуй, поинтересней потанинских кирпичей...
Впереди показалась маленькая будка и шлагбаум поперёк дороги. К остановившейся машине подбежал бравый сержант, откозырял: «Здравия желаю, товарищ майор!» – побежал назад и открыл дорогу. Проехали через густой лес ещё метров сто, и Серёжа увидел открывшуюся внезапно панораму таёжной стройки: два барака справа, четыре барака слева, впереди огороженная колючей проволокой какая–то стройка, и дорога, поворачивающая в правую сторону. Серёжа подумал было, что они поедут дальше по этой дороге, но машина свернула в сторону, подъехала к одному из бараков и остановилась. Всё, приехали.
Когда отец отрыл дверь в их новое жилище, Серёжа вошёл в комнату и увидел: у единственного окна одиноко стоял совершенно голый стол, рядом – два стула, по боковым стенкам – две солдатские кровати, аккуратно заправленные солдатскими же суконными синими одеялами, в углу ещё – три пустых патронных ящика. И всё, больше ничего не было. Да, мамаше, интеллигентной даме и сестре-красотке пока тут, действительно, делать нечего. Другое дело они – закалённые в боях фронтовики (то есть фронтовик– то только один – отец, а Серёжа так, по-родственному, примазался).
Вещи побросали в угол. Отец сразу убежал по срочным служебным делам. Серёжа отправился изучать окрестности.
Но сначала проголодавшийся за длительную дорогу Серёжа заглянул на солдатскую кухню и основательно подкрепился. Солдаты в белых куртках еды не жалели, весело посматривали на него и посмеивались.
– Хорошо рубаешь, парень, на службе не пропадёшь, можем и сейчас тебя в свою роту записать.
Досыта наевшись, Серёжа облегчённо подумал: «Ничего, и здесь можно жить» (впоследствии отец снял его с армейского довольствия, накупил продуктов, и готовить еду они стали сами, а вскоре и столовую в посёлке открыли для офицеров и гражданских: сперва там работали расконвоированные заключённые, а потом женщины-поварихи. Готовили всегда хорошо, и денег за обеды много не брали. Непоседливый Серёжа, кстати, никогда на отсутствие аппетита не жаловался, всегда ел с запасом на случай дальнего похода в тайгу).