Татьяна Васильевна чуть ли не бегом залетела в школьный двор (Школа действительно была очень маленькой. И таких широкомасштабных деятелей как, скажем, наш герой Серёжа, она, конечно бы, не вместила).
Маму охватил ужас, предчувствие чего–то страшного и невозвратимого «Что с Людочкой?». Татьяна Васильевна заспешила по знакомому коридору в учительскую.
Слегка постучав в дверь, мама, едва сдерживая взволнованное дыхание, вошла в учительскую... Там собрался весь небольшой педагогический коллектив во главе с единственным мужчиной в школе — директором. Людочка, целая и невредимая, скромно сидела на стуле в углу, положив ручки на колени и виновато потупив свои очаровательные глазки... Мама облегчённо вздохнула... Что же случилось?
Директор сразу обратился к Людочкиной учительнице:
– Нина Андреевна...
– Сейчас, Павел Семёнович. Я отведу Люду в класс и дам ей задание. А вы, пожалуйста, не начинайте тут без меня.
– Хорошо, Нина Андреевна, – успокоил свою подчинённую директор, плотный и лысоватый мужчина довольно солидного уже возраста.
Татьяна Васильевна вообще ничего не понимала. Все молчали. И она тоже молчала, готовясь услышать что–то нехорошее.
Когда, вернувшаяся вскоре Нина Андреевна плотно, на замок прикрыла за собой дверь, Татьяна Васильевна с содроганием душевным приготовилась к самому худшему.
Этим «самым худшим» оказался для неё совершенно неожиданный всеобщий взрыв какого–то поистине гомерического хохота ещё в таком солидном школьном учреждении.
Все, включая директора, дружно смеялись, показывая друг другу какие–то похожие на боксёрские телодвижения, окружили ошеломлённую Татьяну Васильевну и наперебой, в перерывах между спазматическими содроганиями, вскрикивали:
– Татьяна Васильевна, если бы видели!
– Да это же был настоящий спектакль!
– Уж от Людочки такого никто не ожидал!
– Да что случилось? Я ничего не понимаю. – вмешалась наконец и Татьяна Васильевна в их небывалое, да и просто странное веселье в школьной учительской. Но за её вопросом последовал новый взрыв веселья, сопровождавшийся шутливыми высказываниями в адрес виновниц происшествия.
– Ну, теперь–то у вас, Татьяна Васильевна, надёжная охрана!
– Только кто теперь рискнёт её замуж взять! – новое, почти повальное веселье.
– Да от такой и мужу настрадаться можно! – с уверенностью знатока заметил сам директор.
– Да кто её мог научить?
– Да, говорят, ихний Серёжка никому спуска не даёт. Сам драчун, и Людочку научил. Да он. Больше некому.
– А хорошо она им всем перцу задала! – и новая вспышка педагогического веселья.
– Всех разгильдяев сразу поставила на место! – ещё один взрыв заразительного педагогического смеха.
Потом, когда все немного успокоились и угомонились, Павел Семёнович попросил Нину Андреевну ещё раз рассказать подробности случившегося (так развеселившего педагогический коллектив). Нина Андреевна рассказала следующее:
– Когда я уже заканчивала урок, Дима Коробов, сидящий прямо за Людочкой, дёрнул её за косу. У неё даже головка назад откинулась (Людочка сама никогда не жаловалась, а девочки мне говорили, что мальчики дёргают её иногда за косу. У ней же, Татьяна Васильевна, такая красивая и длинная коса. Я всё надеялась, что они сами отстанут. А тут, прямо на уроке, на моих глазах...). Я только собралась отругать этого забияку Коробова, но не успела... Людочка привстала с парты и как двинет кулачком прямо в его самодовольную рожицу... Сразу кровь побежала. Коробов заревел... Хорошо, что тут медпункт рядом. Пока я суетилась, в классе шумели, а когда я шла из медпункта, навстречу мне с рыданиями Миша Слепов прибежал: у него тоже из носа кровь бежала. Я спросила: «Миша, кто тебя?». Он ревёт и говорит: «Люда!». Я совсем растерялась. Пока бегала, вызывала с урока Павла Семёновича... В общем, Татьяна Васильевна, у нас четверо серьёзно пострадавших, и трое только с синяками под глазами. Дети говорят, что она просто бегала по классу и колотила всех пацанов, которые дёргали её за косу.. Родителей вызвали. Они волнуются... Что теперь будет, я не знаю.
– А ничего не будет. – успокоил разволновавшуюся учительницу директор школы. – Теперь эти «герои» не только дёргать за косы, а будут бояться вообще к девочкам подходить. А вы, Татьяна Васильевна, дома поговорите с Людой: она девочка умная – всё поймёт. Да и с сыном побеседуйте.
– С ними мужу придётся говорить. – сразу разумная мама перевалила груз ответственности на широкие отцовские плечи.
– Только, пожалуйста, не наказывайте строго Людочку. – вступилась за свою ученицу добросердечная Нина Андреевна. – Она такая хорошая, добрая, прилежная и аккуратная девочка. Всегда была такой послушной, отзывчивой...
– А тут, как говорится, одной левой уделала всех своих хулиганистых одноклассников. – не преминул добродушно заметить Павел Семёнович. – Жалко, что у нас женского бокса нет. Была бы, Татьяна Васильевна, ваша Людочка знаменитой чемпионкой, а мы бы гордились тем, что так хорошо её воспитали.
– Ну, скажете тоже, Павел Семёнович, – возразила учительница первого класса. – Это, наверное, её брат такому надоумил. Он у вас, Татьяна Васильевна, наверное сорванец и двоечник?
Но мама, успевшая восстановить свою обычную уверенность, решительно отвергла это предположение.
– Нет, Нина Андреевна, Серёжа у нас не двоечник, а круглый отличник.
По всем предметам – одни пятёрки. И трудолюбивый мальчик: огороды копает, сено косит, рыбу ловит, ягоды собирает... Книги любит читать, но...
– Вот это, Татьяна Васильевна, самое главное. – заметил Павел Семёнович.
– Да, Павел Семёнович, Серёжа у нас какой–то странный: в октябрята не вступил, в пионеры вступать отказался, про комсомол и слушать ничего не хочет. Мы всё гадаем с мужем, как он дальше–то жить будет.
– А это, Татьяна Васильевна, смотря какая жизнь будет. Она ведь, жизнь, тоже меняется, а иногда и в самую неожиданную сторону. – мудро завершил их весёлую беседу повидавший видать всякие виды, умудрённый и житейским опытом, Павел Семёнович.
Домой возвращалась Татьяна Васильевна, держа за ручку любимую доченьку и гордо приподымая свою прекрасную, излучающую какое–то небесное, почти божественное сияние, голову... Она и на этот раз сумела получить причитающуюся ей долю комплиментов...
А у Серёжи снова наступили тяжёлые времена, возникли новые, совсем уж непредвиденные проблемы.
В их классе училась ещё одна, кроме Маши Зыбиной, претендентка на звание первой красавицы: Наташа Баскова. Но, в отличие от светлой, жизнеутверждающей машиной красоты, от красоты брюнетки Наташи веяло каким–то ледяным холодом. Она была гордой, даже высокомерной девочкой. С Серёжей вначале они никак не общались, трудные задачки гордая Наташа у него не списывала, зато списывала их у Маши, которая в свою очередь по– хозяйски пользовалась Серёжкиными тетрадями, позже даже забирая их к себе домой.
Но Серёже всё же пришлось познакомиться поближе с этой гордячкой Наташей (ей тоже почему–то очень не нравились именно Серёжкины поношенные армейские сапоги).
Дело в том, что Наташкин отец был старшим лесничим в заповеднике, и жили они рядом с конторой знаменитого на всю Россию Ильменского заповедника. А Серёжа иногда, в конце недели, не заходя в интернат, прямо из школы отправлялся домой, приходилось ходить до заповедника изредка и вместе с Басковой, выслушивать её девические бредни и даже одобрительно поддакивать её наполеоновским планам получить высшее образование и стать какой-нибудь руководящей «мымрой».
Серёже казалось, что именно с её отцом у него недавно произошла стычка.