– Мне на Урале нравится. Я же в заповеднике живу. Там посёлок маленький, играют только в волейбол и бильярд. Но я над футбольной техникой сам работаю. В Сороковке жили, я там, в «Химике» немного потренировался, а потом папу в другое место перевели...
– Ну, вот видишь! Ты сам хочешь играть в футбол! О поступлении в институт не волнуйся: гарантия стопроцентная! Будешь тренироваться, всё у тебя будет. Нашим ребятам ещё никто и никогда за один тайм по четыре гола не забивал. Ну как?
– Постараюсь прийти. А там, на Центральном, где вас искать?
– Спросишь, где «Локомотив», и сразу попадёшь в наши объятия.
– Хорошо. А пока я буду самостоятельно удары по воротам и финты отрабатывать. Некоторые я сам придумываю.
– Ну и замечательно! Серёжа, а ты стометровку за сколько бегаешь?
– Григорий Павлович говорит, что где–то примерно за одиннадцать секунд.
– Ну, ты молодец!... И почти без тренировок.
– Нет, я ещё в интернате отрезки под уклон бегал.
– Итак, договорились: мы о тебе помним, и ты нас не забываешь. Пойдём, проводишь нас до машины.
У школьного забора стояла чёрная машина, точно такая же, на каких генералы из Челябинска в посёлок ездят. Да, футболистов у нас, действительно, любят не меньше, чем генералов!
Когда подошли к машине, тренеры о чём–то пошептались, потом один из них открыл дверцу машины и из бардачка достал плотно набитый почтовый конверт.
– Вот, Серёжа, возьми: это твоя первая спортивная стипендия. Можно себе хорошей одежды и... обуви прикупить, можешь родителям отдать... Бари, бери. Ты эти деньги заработал, вколотив четыре плюхи нашим ребятам. Они – нормальные ребята, будут снабжать тебя пасами, твоё дело – голы забивать.
Серёжа, не разворачивая конверта, положил его в карман. Потом они попрощались. Довольные результатами тренеры уселись в машину и укатили в областной центр. Серёжа хотел вернуться в школу, но передумал и направился в миасский универмаг. Там он купил пару изящных одинаковых женских часиков и уже с ними вернулся в школу. На перемене он посмотрел на молчаливую и отрешённо–грустную Светочку и тихо, чтобы другие не слышали, спросил её:
– Света, а у тебя часы есть?
– Откуда? Ты что, Серёжа, нет, конечно!
– Светочка! Ты только не делай резких движений. Сегодня я получил свою первую футбольную зарплату. Закрой глаза и дай мне свою руку... Вот так!
– Серёжка! Ты с ума сошёл! Это же такие дорогие часы! У меня ещё никогда часов не было.
– Возьми к ним вот ещё и коробочку, и никому не говори, что это я тебе подарил. Часики эти тебе очень идут... Да ты и без них такая красивая!
– А что я маме с бабушкой скажу?
– Скажи, что их тебе подарил один самый недостойный тебя человек.
– А может быть, ты бы лучше их кому–нибудь другому подарил?
– Нет, Светочка! Это – тебе, чтобы ты меня не забывала.
– Об этом, Серёжа, меня просить не надо. А ты что, собираешься уходить из школы?
– Нет, что ты! Но меня могут в московскую школу забрать. Буду играть там, на стадионе «Динамо»... Да шучу я, Светочка! Никуда я с Урала не уеду. Здесь такой добрый и хороший народ, один я – плохой.
– Серёжа! Это только ты сам так думаешь, а все знают, что ты – хороший... Ты куда? Ещё же один урок...
– Пойду, погуляю, подумаю, как стать хорошим человеком.
Но Серёжа не пошёл гулять и думать о странных вывертах судьбы человеческой, он побежал домой, то есть к Оленьке.
Там было столько просто безумной радости, что пришлось им с Оленькой ещё раз сходить в универмаг, купить Оленьке шикарное платье к часикам, Марфе Сергеевне – дорогой и тёплый платок, а Серёжке... модные ботинки. И теперь, когда Серёжа выходил с Оленькой куда–нибудь в свет, он свои сапоги с ножиком оставлял дома, но – звериная же натура! – так, на всякий случай, совал в карман пиджака подаренную ему отцом «удавочку».
Однажды по весне Серёжа пересчитал свои денежные капиталы и решил и маме тоже подарить дамские модные часики. Дождался субботы и отправился по короткой дороге домой. Идти на этот раз было легко и удобно. Ещё бы! Он же был не в тяжёлых и неуклюжих сапогах, а в лёгких фирменных ботиночках... Вот мама часикам обрадуется! Серёжа шёл по лесной дорожке и мечтал о триумфе, который ожидает его дома. Отец, конечно, и виду не подаст, а мама с сестрой обрадуются часикам. Может быть, даже и танцевать будут... Как хорошо идти одному по тайге и мечтать о чём–нибудь приятном!
Но неожиданно сзади раздался приближающийся топот. Серёжа инстинктивно бросился в сторону, обернулся... На него летел какой–то почти чёрный, явно не местный, большущий волк, который сжался и бросился на Серёжку, успевшего увернуться (бояться и думать было просто некогда). Серёжка выхватил из бокового кармана пиджака кожаную удавку и приготовился к схватке. Промахнувшийся чёрный не побежал дальше, а развернулся и снова начал атаковать Серёжку. Волк совершил повторный бросок, зацепившись одной лапой за Серёжкин пиджак. Серёжа успел закинуть на волчью шею удавку (шея была какая–то необычно толстая), и начал сжимать её. Передние волчьи лапы замолотили по Серёжкиным рукам, телу, лицу. Но он сжимал и сжимал удавку. Волчьи удары ослабели, а потом и вовсе прекратились, сам волк как-то обвис и завалился на бок, Серёжа упал рядом с ним и ещё минуты две яростно, из всех сил сжимал удавку... Потом в кустах раздался шорох, топот... и на дорогу выскочили свои, серые волки. Они стояли, поскуливали и смотрели на происходящее.
Серёжа вытянул удавку, встал и отошёл метров на тридцать. Сзади раздались какие–то визги. Серёжа, не выпуская из руки удавки, оглянулся... Местная стая яростно рвала чёрную тушу поверженного пришлого одинокого волка...
Серёжа сунул удавку в карман и продолжил свой путь. Только пройдя ещё с полкилометра и немного успокоившись от сдавившего всё его существо ужаса, он посмотрел на самого себя: ботинки были целы, брюки только запачканы дорожной грязью, а вот пиджак был изодран в какие–то безобразные лохмотья. Серёжа сразу же спохватился, сунул руку во внутренний карман, вытащил коробочку с часами... Часы уцелели и мирно потикивали. Вот повезло! Самое главное, подарок для мамы уцелел. А пиджак – выбросить? Нет, может быть, мама–портниха сумеет его как–нибудь починить. Ведь ещё и десятый класс надо в этом же пиджачишке отходить. Серёжа совсем успокоился... Да и дом был уже недалеко... Всё! По тайге – только в сапогах и с кинжалом за голенищем! Если бы волков было двое, точно бы его загрызли... Это только на этот раз повезло (Не может же одному человеку всю жизнь везти, когда-нибудь может повезти и его врагам...).
Когда Серёжа зашёл в свою квартиру, все были дома: и папа, и мама, и Людочка. У Серёжки, очевидно, был такой изодранный, ужасающий видок, что мама и сестрёнка просто молча, в каком–то оцепенении смотрели на своего сына и брата. Один папа сохранил самообладание.
– Серёжа! Что случилось?
– Волк напал.
– Да ты же говорил, что...
– Это какой–то приблудный, чужой, здоровый и чёрный.
– А ты что?
– Задушил его удавкой.
Тут уже папа не выдержал:
– Таня! Немедленно уведи её в комнату! Что она тут стоит! Пусть книжку какую–нибудь почитает.
– А нож у тебя где?
– Так вот... – показал Серёжа на свои модные, припорошенные дорожной пылью ботинки. – Пап, ты бы лучше мне пистолет из части принёс...
– Вот Юре я бы пистолет доверил, а ты...
– Пап, да не буду я по учителям палить!
– Так. Хватит болтать. Надо срочно в медпункт... Нет, лучше к Мелихову забегу. Нина Петровна должна быть дома. Сними этот пиджак. Сядь и сиди. – Отец побежал на первый этаж, где жили с детьми капитан Мелехов и его жена, заведующая медсанчастью.