Он, к своему глубокому разочарованию, проиграл три партии подряд в самом начале. Поглядев на его расстроенную физиономию, добрый Аркадий Иосифович чуть сам не прослезился, вздохнул сочувственно, подошёл к книжному шкафу, порылся там немного и, вернувшись к шахматному полю, протянул Серёже две среднего формата книжечки.
– Серёжа, вы не расстраивайтесь. Все партии вы проиграли совсем не благодаря моему шахматному искусству, а благодаря тому, что я вот по этим книжечкам выучил так называемые дебютные ловушки и ловко использовал их против вас. Все эти дебюты: испанскую партию, ферзевый гамбит, славянский гамбит, новоиндийскую и староиндийскую защиты и другие, годами разрабатывали самые сильные шахматисты мира, ловушки тоже не с неба свалились, всё людьми придумано. Так что, когда вы изучите эти две книжки... Как у вас с памятью?
– «Евгения Онегина» помню наизусть.
– Ого! Вы очень быстро всё освоите и тогда, я почти уверен в этом, мне придётся туго... И, кстати... Какие у вас планы на будущее?
– Сейчас я готовлюсь поступать на механический факультет ЧПИ. Там у меня старший брат Юра учится.
– Серёжа! Я знаю про этот факультет. Он, во–первых, секретный, а, во– вторых, кроме повышенной стипендии, туда ещё и очень большой конкурс. На строительный факультет будет поступить гораздо легче. Кстати, декан этого факультета – мой бывший однокурсник и приятель. А на механический факультет поступить будет очень тяжело. Ты–то как школу закончил?
– На экзаменах я, Аркадий Иосифович, все восемь экзаменов сдал на «отлично».
– Ого! Так ты, значит, золотой медалист? Это совсем меняет дело!
– Нет, Аркадий Иосифович, я – не медалист, мне там не только четвёрок, а даже и троек наставили за год.
– Что?! Да они там, в школе что, совсем все с ума посходили?
Выпускник сдаёт все экзамены на «отлично», а его оставляют ни с чем! Что–то я даже не верю в это. Я хороню знаком с Иваном Михайловичем, директором первой школы, прекрасный и умный человек, толковый руководитель, мы там уже начали подготовительные работы, проект готов, будем строить для него новую школу, а то старые развалюхи могут в любой момент просто рассыпаться. Я, Серёжа, ничего не понимаю.
– Аркадий Иосифович, всё очень просто. Я живу в двадцати двух километрах от школы, транспорт ходит нерегулярно. В общем, я пропустил почти половину школьных уроков, готовился и учился самостоятельно дома. Потом у меня был конфликт с учительницей литературы из–за Маяковского...
– Да я сам этого Владимира Владимировича на дух не переношу! – неожиданно взорвался такой миролюбивый человек как Лёнин папа. – И это всё?
– Нет, у меня ещё была драка с комсомольцами.
– Тоже из–за Маяковского или ещё хуже, из–за Демьяна Бедного?
– Нет. Они просто заманили меня на пустырь...
– И исколотили тебя как представителя «несоюзной» молодёжи? Ну, и стервецы!
– Нет, Аркадий Иосифович, это я всех избил и уложил кровавые сопли глотать на земле.
– А сколько их было?
– Да всего пятеро...
– Что? А ты, Серёжа, не преувеличиваешь?
– Нет, что вы, Аркадий Иосифович, я вообще врать не умею. – соврал, не моргнув глазом, наш герой. – Меня же папа обучил всем приёмам разведчика–диверсанта.
– А, кстати, Серёжа, кто твой папа? Линочка только твою маму видела, так ей восхищалась, говорила, что твоя мама – просто изумительная красавица.
– Ваша Эвелина тоже очень красивая...
– Да? – довольно улыбнулся Аркадий Иосифович. – А я и не замечаю. Так кто же ваш родитель, Серёжа?
– Он офицер, майор, его все там Хозяином зовут.
– Василий Николаевич?
– Да, а вы его знаете?
– Конечно, Серёжа! Я – строитель, а мы, строители, знаем всё и всех. Мы и к вам дорогу помогали Соловьёву строить, и транспорт туда направляли с водителями. Ребята рассказывали, что они подъезжали к колючей проволоке, из КПП выходил тамошний водитель, ссаживал нашего и сам заезжал на секретную территорию, а потом возвращал пустой транспорт, зато всем нашим шофёрам выдавали простые бумажки с чьей–то подписью, и за эти бумажки в поселковой столовой кормили их, как говорится, до отвала, да и заплатили значительно больше, чем они у нас зарабатывают. Сильно засекречен там у вас этот объект.
– Да ничего там, Аркадий Иосифович, особенно и нет. Там...
– Стоп, стоп, Серёжа! Еврейскую поговорку знаешь?
– Какую?
– «Меньше знаешь, дольше живёшь». Раз государство строит что–то закрытое, значит оно знает, зачем это надо. А наше дело, Серёжа, строить то, что надо этому Государству и людям... А секретных строек у нас тут и в городе полно. Только водителей наших из кабин не высаживают, а пропускают на эти объекты вместе с транспортом... Так ты твёрдо решил поступать именно на «механический»?
– Я пока думаю. Хочу туда документы подавать...
– Вот и молодец. Думать в любой ситуации очень полезно. Особенно тем, кто сейчас, как ты, выбирают и определяют свой фактически весь свой дальнейший жизненный путь. И вот что запомни: если у тебя что-нибудь не получится с этим факультетом, сразу, немедленно приезжай к нам. Ты парень способный, тебе терять целый год нельзя. Понял меня?
– Хорошо, Аркадий Иосифович.
– А ты ещё хорошенько подумай и о строительной специальности. Строитель и земледелец – это вечные профессии. Они будут востребованы всегда: в любое время и при любом правительстве. Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье приехать на сдачу объекта и понимать в душе: «Да это же я собственными руками и своим умом построил!». Серёжа! Вся существующая в мире красота – это же творение многих поколений строителей. Ты посмотри, что мы только в одном Миассе за эти годы построили! Представляешь, какая это радость сознавать, что через сто лет, когда нас уже не будет, здания, построенные нами, строителями, будут по– прежнему стоять, и в них будут работать и жить наши внуки и правнуки! И запомни ещё, Серёжа: строитель всегда и везде найдёт себе работу, а хороший специалист–строитель – тем более. Закончишь ВУЗ, можешь приехать ко мне в Миасс, я тебе, как твой кровный должник, всегда найду перспективное место. У меня, кстати, и заместитель, и главный инженер через 5–6 лет на пенсию собираются. Так что перспектива в строительном деле у тебя есть...
– А вы кто, Аркадий Иосифович?
– А тебе Лина разве не говорила?
– Да мы с ней пока ещё и не разговаривали почти...
– Я, Серёжа – начальник строительного управления. Приедешь сюда работать, я тебя в обиду не дам... И вот, посмотри!
Аркадий Иосифович поднялся и начал сперва ходить туда–сюда по комнате, а потом и бегать. Эвелина подошла из кухни, и вместе с Серёжей любовалась физической подготовкой отца. А тот в это время продолжал бегать по комнате и убеждать Серёжу в серьёзных преимуществах своей, строительной специальности:
– Вот, смотрите, Серёжа, я – в прекрасной физической форме. А ведь я не занимаюсь спортом и даже зарядку никогда не делаю. А всё почему? Во–первых, я не люблю в кабинете подолгу сидеть, а во–вторых, я же на стройке работаю: всё время в движении, на объектах, всё время общаюсь с разными людьми, дышу целебным свежим воздухом, и могу ещё любому молодому фору дать!
– Пап! – этим укоризненным возгласом Эвелина попыталась охладить юношеский пыл своего отца, но Аркадий Иосифович не остановил свой молодеческий забег по гостиной.
– Лина! Я разговариваю с Серёжей. Не мешай нам. Вот видите, Серёжа? На стройках у нас тоже работают женщины: отделочницы, крановщицы... но своих женщин лучше держать дома...
– Я, Аркадий Иосифович, подумаю о строительной специальности.
Папа Эвелины сразу прекратил свой челночный забег, довольно потёр