Очнулся Серёжа от этого загадочно–витиеватого мира только тогда, когда в комнату своей дочери зашёл сам Аркадий Иосифович.
– Вот ты где, Серёжа!... Так, что ты тут читаешь? Серёженька, ты что, знаешь идиш?
– Нет, Аркадий Иосифович! Я вообще первый раз в жизни увидел тексты на идиш. Но я хорошо знаю немецкий язык, даже практиковался у преподавателя немецкого языка всё лето, а тут почти всё понимаю.
– Да, ты молодец оказывается... Потом мы поговорим с тобой об этом... Ну и задал ты сегодня всем тут работёнки! В кухню протолкнуться невозможно: две бригады работают, в гостиной чистят, моют, везде что–то солят, варят, пекут. Но все довольны. За стол сядем часика на полтора попозже... А кто тебе помогал всё это собирать?
– Что вы, Аркадий Иосифович! Всё один собирал. Я же места знаю. Рыба уже в садках сидела. Я хотел ещё косулёнка на пельмени привезти, да далековато было, петля метра два не долетела... Сам виноват, поторопился, они бы ближе подошли, тогда бы я уж точно не промахнулся...
– Да, Серёжа, ты парень не простой. Даже на идиш книги читаешь и косуль почти голыми руками ловишь. Да эту же косулю ещё и разделывать надо было!
– Это просто делается. Я у мамы с папой научился.
– А немецкий язык откуда знаешь?
– Сам выучил, и в Асбесте рядом с немцами жили. У них научился. Их бабушки любят поболтать.
– А как у тебя с английским?
– Тоже нормально. Правда мне англичанка за год тройку влепила из–за солидарности со своей подругой, учительницей литературы, но приёмная комиссия разрешила мне сдавать немецкий язык. А с «немкой» мы всё время разговаривали, и она мне книги давала читать.
– Значит, всё–таки, английский язык знаешь похуже?
– Да, Аркадий Иосифович, похуже, но художественную литературу я читаю почти без словаря. И когда поступлю в институт, тоже буду учить английский или французский. Я же ещё не знаю, по какой специальности мне придётся работать, а если я буду владеть языками, то я всегда буду знать больше, чем мои сослуживцы.
– Да, Серёжа, при такой тяге к знаниям, засиживаться в рядовых инженерах тебе нет никакого смысла. Пойдём, я тебя со своими сослуживцами познакомлю и с другими гостями.
А гостей собралось на юбилей Розы Наумовны весьма немало: приехали две семейные пары из Златоуста, родственники виновницы торжества, её коллеги по работе и некоторые соседи, сослуживцы Аркадия Иосифовича по стройуправлению. С некоторыми из них были и их почти великовозрастные дети обоего пола, но все явно приличного воспитания. Эвелина, которую усадили на другом конце стола, поглядывала почему–то только на сидящего рядом с её родителями Серёжу (Ну, ещё бы! Эти прилизанные благовоспитанные домашние «мальчики» способны честно и платонически дружить, а вот Серёжа сразу же попытался расстегнуть у неё юбочку прямо на лестнице. На кого она теперь будет смотреть?... Конечно, на него. Серёжа только расстроился немного от того, что его посадили далековато от Линочкиных коленок. Ну что тут поделаешь! Все думают о виновнице торжества, о семейных и производственных делах, а Серёжа наш вечно... о бане).
Как и на всяком советском застолье, все дружно выпивали и закусывали, тем более, что стол буквально подламывался под обилием сочных кушаний и изысканных многонациональных яств. Серёжа выпить коньячку отказался под самым благовидным предлогом: за рулём. Некоторые гости посмотрели на Серёжу с удвоенным уважением (Дело в том, что Серёжа поставил свой мотоцикл за чьей–то чёрной «Волгой». И, наверное, эти «некоторые гости» ошибочно подумали, что именно Серёжа приехал к Гринфельдам на таком привилегированном транспорте).
Когда все хорошо подкрепились и разбились на группы по интересам, Серёжа незаметно и тихо (как таёжная рысь) подошёл к Розе Наумовне, беседующей о рабочих делах со своими подругами, дождался небольшой паузы в разговоре и обратился к имениннице.
– Извините, Роза Наумовна, дайте мне, пожалуйста, свою руку.
– Слава богу, Серёжа, а я уже испугалась, что ты какую–нибудь другую руку попросишь. А моя вот...
Серёжа ловко замкнул свой подарок на руке хозяйки дома. Он оказался одного цвета и прекрасно сочетался с подаренным немного ранее Аркадием Иосифовичем тоже очень дорогим и красивым ожерельем. Все были в полном восторге. Подошёл и раскрасневшийся от общения с друзьями и хорошей выпивки супруг именинницы. Роза Наумовна сразу спросила у своего мужа:
– Аркаша! Вы что, сговорились с Серёжей насчёт подарков?
– Что ты, дорогая! Мы с Серёжей ещё не настолько дружны, чтобы устраивать против тебя заговоры. Но когда мы окончательно сдружимся... Берегись, Роза Наумовна! Придёт конец твоему всевластию в этой квартире, и наступит светлая эра патриархата.
Аркадий Иосифович сердечно расцеловал свою утопающую в подарках супругу, похлопал Серёжу по плечу и отошёл к своим коллегам решать производственные вопросы (так уж искони устроен русский человек: когда выпьет в компании, обязательно надо ему прямо тут же и производственные проблемы разрулить.... На работе–то совещаться некогда: надо работать).
А Серёжа направился к Эвелине, беседующей со своими Златоустовскими родственницами. Когда Серёже приспичивало, он легко мог выдать себя за благовоспитанного и даже галантного кавалера.
– Уважаемые сударыни и мадемуазели! Я вынужден похитить у вас Эвелину Аркадьевну. Она срочно зачем–то понадобилась имениннице.
– Серёжа, а вы оставайтесь с нами! Мы хотим расспросить вас о вашей таёжной жизни! Да, это, наверное, так интересно! – дружно затараторили видимо соскучившиеся по настоящему мужскому обществу родственницы Эвелиночки.
Но она поднялась, деликатно уцепилась за Серёжину руку, который счёл необходимым дать дополнительные объяснения.
– Увы, у Розы Наумовны возникли серьёзные вопросы к нам обоим. Видимо, они касаются вырвавшейся сегодня утром из моей петли молодой косули.
– Ой, так у вас там ещё и косули водятся! Серёжа, возьмите хотя бы меня на охоту! Я тоже хочу научиться стрелять! Ты же умеешь стрелять... глазами!
Но Эвелина уже решительно уводила Серёжу в коридор, подальше от этих любительниц поохотиться. Номинальные условия светского такта были соблюдены, и причина ухода оказалась вполне пристойной. Когда они уединились в коридоре, Эвелина сразу поинтересовалась:
– Серёжа! Что там у мамы случилось?
– У мамы? Ничего. Я просто по тебе соскучился.
– Ну, Серёжа...
– Эвелина! Я предлагаю тебе прогуляться по городу. Мне нужно ещё заехать к Марфе Сергеевна и оставить у неё кое–что...
– А кто такая Марфа Сергеевна?
– Это – моя квартирная хозяйка. Я иногда, когда была плохая погода, оставался ночевать в её доме.
– Она, наверное, молодая и красивая?
– Да, конечно, насколько это возможно для восьмидесятилетней старушки. Мы прокатимся до старого города и вернёмся назад...
– Серёжа, меня мама не отпустит.
– Почему?
– Потому что мы с девочками выпили по полстакана красного вина.
– Ах, Эвелиночка! А я всё думаю, откуда появился этот сладенький запашок! Скажи маме, чтобы она не волновалась. Я ведь буду с тобой. И если ты вдруг захочешь похулиганить, то я как неисправимый трезвенник не позволю тебе этого.
– Ах, Серёжа, подожди меня.
Через пять минут они уже вместе вышли из подъезда и направились к застоявшемуся без дела мотоциклу.
И тут Эвелина, словно вспомнив что–то очень важное и серьёзное, вдруг заартачилась и решила воспротивиться предстоящей мотоциклетной прогулке.